Офицерские жены

–А дальше я на второй день в редакции накатала на одном дыхании фельетон, изобразив всё в красках и интонациях. Редактор читал и хохотал, тут же заслал в номер и – оп! – читайте, пожалуйста. А корректором у нас работала Валя Васильева, жена сослуживца Саши. Мы с ними до этого в Петровске вместе служили, потом и в Балашове тоже. И она принесла газету домой. А Володя…

–А Володя обожал бегать в политотдел. Я даже как‑то сказал, что Васильев чаще в политотделе бывает, чем в сортире. Вот он и понёс газетку кому надо. А я‑ то в командировке, но когда вернулся, пожалуйте в политотдел. Я подумал, что возникли вопросы по самолётам, по командировке. Вхожу, а на меня ушат скандальный вылили. Но я быстро сориентировался и нанёс достойный удар. Потом дома прочитал фельетон и хохотал, и жалел, что не знал о нём раньше. Я бы ответил, что это ему надо воспитывать свою истеричку и …

–Хамку,– подсказала Наташа.

–Точно.

–А дальше – то что? Неужели проглотил всесильный бог политики такой конфуз?– не унималась Наташа.

–Пришлось, – подхватила Лиза. ‑Через пару дней проходила городская партийная конференция. А у редактора и начальника училища были неплохие отношения. Они стали где‑то в сторонке, Вертель – начальник училища, познакомил замполита с редактором. У того глаза загорелись, рассказывал после Борис Ильич. А Борису Ильичу тоже было интересно посмотреть на мужа героини фельетона. Ну и замполит спрашивает с этаким показным равнодушием: «А кстати, как там у вас Воронова работает?». Редактор понял сразу же, почему такой интерес к моей персоне и отвечает: « Мне бы ещё одну такую Воронову, и других корреспондентов можно увольнять. Вдвоём бы справились с газетой». Вертель тут же торжествующе подхватил: «Вот, понял?». Замполит вдруг заторопился куда‑то, срочно ему что‑то у кого‑то надо спросить, отошёл от собеседников.

–Да‑а. Ну, а с теплом как?

–Наташка, ты как следователь,– засмеялась Лиза. – Сразу же батареи стали горячими после статьи. Да мы бы всё равно добились через женсовет. А замполит через год уехал в Челябинское училище.

 

…В окнах засерел рассвет. Наташа лежала с закрытыми глазами, но так и не смогла заснуть. То ли сказывалось возбуждение от встречи, то ли воспоминания затронули самые укромные места души, куда она старалась не заглядывать, не ворошить боль и обиды потерь. Но сейчас они вдруг, не сдерживаемые ничем, выскочили и назойливо вставали перед глазами. И всё она видела настолько ярко, будто только вчера это пережила. И тяжесть снова сдавила сердце, стало трудно дышать. Она осторожно повернулась на правый бок, посмотрела на мужа, боясь его разбудить. Он крепко спал, дыхание было ровным, глубоким. Она успокоилась и вздохнула – Лёша всегда был её надёжным и преданным другом, защитником, мужем. Она улыбнулась и попыталась хоть немного подремать, но перед глазами всплыл тот день.

…Она уже несколько дней собиралась к Артуру в Петровск, где у курсантов проходили учебные полёты. Его отец обещал в следующие выходные поехать туда на машине и взять её с собой. Но поездка почему‑то сорвалась, его мать ходила какая‑то таинственно неприступная, иногда Наташа ловила на себе её леденящий взгляд, от которого у неё мурашки пробегали по телу. Наташа старалась не волноваться, прислушиваясь к толчкам внутри себя, и тихо смеялась, прижимая руки к животу. Не выдержав ожидания, решила ехать на поезде. Добираться надо было с пересадкой, ночь она провела в комнате матери и ребёнка, но в полдень уже подъезжала к нужной станции, нетерпеливо вглядываясь в окно, по которому медленными струйками сбегал дождь. До военного городка от вокзала пришлось идти по размокшей грязной тропинке, туфли тонули в жирном чернозёме. В гостинице она первым увидела Алёшу, друга Артура. Он от удивления застыл, пытаясь что‑то сказать. На её нетерпеливый вопрос об Артуре начал что‑то говорить про свадьбу, она ничего не хотела слышать, просила скорее отвести её к Артуру. Наконец, он собрался, тихо выдавил:

–Тебе лучше туда не ходить.

–Да почему, почему? Я же к нему ехала, дорога такая утомительная, с пересадкой.

–Вот поэтому и не надо тебе переутомляться. Ты отдохни пока здесь, а я пойду к нему. Я сейчас.

Да разве можно её удержать? В офицерской столовой было необыкновенно шумно и многолюдно. Наташа сразу же увидела невесту в белом платье и Артура и чуть ли не бегом бросилась к нему, смеялась и не сводила с него глаз. Алексей схватил её за руку, пытался её удержать, что‑то говорил, но она сердито вырвала руку. И тут кто – то крикнул «Горько» и …господи, почему Артур её целует, эту девушку в белом платье? Наташа остановилась, у неё вдруг потемнело в глазах …

Очнулась в больнице, рядом сидел Лёша, держал её за руку и что‑то шептал. Она непонимающе посмотрела на него, поискала глазами Артура, хотела даже спросить о нём у Алексея. В ушах резануло «горько» и… её Артур… Почему? Она всхлипнула и отвернула голову к стене. Алёша сжал её пальцы и потом нежно поцеловал их…

Наташа осторожно встала, поправила одеяло на муже, мягко провела губами по его щеке и прошептала:

–Спасибо тебе, родной.

Алексей не спал. Он тоже провалился в прошлое, тревога жены передалась и ему. От её ласкового движения и слов в горле застрял комок, он с трудом сглотнул, стараясь не выдать себя. Наташа накинула халат и тихо вышла из комнаты. Алексей открыл глаза, память услужливо подсунула ему ту врезавшуюся навсегда картину на аэродроме. Только что закончились полёты, инструктор похвалил Алексея, сделал незначительные замечания Артуру, но в общем полётами курсантов остался доволен. Разгорячённый Артур подошёл к Алексею, хлопнул его по плечу:

–Ты молодец. Сейчас на завтрак и спать?

Алексей молча смотрел на друга, потом резко спросил:

–Ты что творишь? Зачем тебе эта дочь директора столовой? Ты что, не видишь, как они с мамашей тебя обхаживают? А Наташа?

–А что Наташа? Наташа дома, а я ничего такого ужасного не делаю. Могу же расслабиться немного, отдохнуть в обществе приятной девушки, – в глазах Артура уже скакали весёлые чертенята. – Да брось ты всё усложнять, смотри на жизнь проще, умей получать от неё всюду удовольствие. Неужели ты видишь в лёгком флирте что‑то страшное?

–А ты не видишь? Ты вообще‑то любишь Наташу или просто тоже отдыхаешь в её обществе? И получаешь только удовольствие? А ребёнок? Ну, ты слепой, что ли? Как можно не понимать, какой эталон красоты и преданности твоя Наташа, она же по‑настоящему любит тебя и верит тебе безгранично. А ты… Неужели тебя не унижает и не коробит вульгарность в этой взбалмошной искательнице женихов Жанне? – Алексей начинал говорить громко, привлекая внимание курсантов, стоящих недалеко от друзей.

–Да брось ты вдаваться в такие тонкости и подробности. Не надо никого сравнивать. Я не собираюсь на Жанне жениться. Отлетаем и разбежимся. Ты лучше посмотри, какое небо прекрасное, где мы только что летали. Не дуйся. Всё хорошо,– он обнял друга за плечи, второй рукой поднял его голову и заставил смотреть на полыхающее небо. Внизу над горизонтом оно было ярко‑малиновым, далее чуть светлело, краски становились нежнее, краснели, розовели, и через мгновение солнце выкатилось из‑за горизонта, медленно поплыло вверх и ослепило глаза. Оба зажмурились. А небо уже сияло яркой синевой и звало к себе, притягивало, восхищало.

–Ну, разве это не красота? У нас такая жизнь впереди замечательная! А ты бурчишь, как старый дед. Нашёл, чем голову забивать.