Офицерские жены

–А Наташа? У неё тоже будет замечательная жизнь? – он сбросил руку Артура с плеча, с гневом посмотрел в глаза улыбающегося друга. – Или тебе не до неё? Ну не понимаю я тебя – такая девушка и …просто не понимаю. Да ты должен бога благодарить за такую девушку. Такие встречи бывают раз в двести лет. А ты оскверняешь всё, топчешь, собственным эгоизмом всё убиваешь, – он уже не мог сдерживать эмоции и последние слова почти выкрикнул.

–Ну, ей‑богу, что ты заладил одно и то же? А хочешь, я тебе по секрету скажу, Жанка в постели такое вытворяет…

Он осёкся под брезгливым и презрительным взглядом друга. Вдруг догадка ошеломила Артура:

– Да ты не влюбился ли в мою Наташку, старичок? Я могу ей …– но договорить не успел. Алексей уже давно еле сдерживался, слушая Артура, но такого цинизма он вынести не мог. Со всего размаха ударил его по лицу и ушёл в степь. Бросился на траву, уставившись в синее небо с летающими высоко над ним точками‑птицами …

В больнице, глядя на бледную Наташу, Алексей поклялся, что никогда не оставит её, сделает всё для того, чтобы она стала счастливой и забыла весь этот кошмар. Лишь бы только ничего с ней не случилось, лишь бы она поправилась, твердил как молитву, как заклинание, как мольбу.

…Наташа тихо, стараясь не стукнуть дверью, вошла на кухню и чуть не рассмеялась: у окна сидела Лиза и смотрела на улицу. Оглянулась на шорох шагов и тихо прошептала:

–Ты тоже не спишь? Садись, сейчас «чайком пошвыркаем», как говорила баба Шура из фильма «Любовь и голуби».

–Потрясающий фильм, чем больше смотришь, тем больше хочется смотреть. И такое впечатление, что это твои добрые знакомые, которые живут по соседству на даче и могут с тобой посидеть на террасе, устроить весёлую перебранку с дедом и тут же пуститься в пляс. Ой, молодец Меньшов.

–«А Москва …» его? Такие типажи, такие исполнители. Я Баталова обожаю с давних его самых первых фильмов. Я и дипломную работу «Герой Юрия Германа» писала только потому, чтобы снова насладиться исполнителями этой трилогии. Читала, а видела Баталова, Инну Макарову. Не читала и анализировала, а ликовала и пела от ощущения и восторга красоты человека. Какие характеры, какие судьбы! О, чай уже закипел,– Лиза встала, выключила чайник, достала из шкафа чашки и всё необходимое к чаю –мёд, варенье, конфеты, домашнюю выпечку.

–Ну, ты прямо пир устроила. Как же я соскучилась по твоим пирогам. Ты так и балуешь мужа?– Наташа отпила глоток и с улыбкой наблюдала за Лизой.

–Так и балую. Попробуй ему не испечь, весь изноется – что к чаю? ‑Лиза забавно прогундосила, и они засмеялись, потом сразу же замолчали, оглядываясь на дверь.– Так что лучше испечь, не дожидаясь вопросов. Ты чего вскочила такую рань?

–Да что лежать без толку? То ли перевозбудилась, сон перебила, то ли устала с дороги. Вроде спать хочу, а закрою глаза, всякая прошлая чертовщина лезет. Покрутилась, повертелась да и ушла, чтобы Лёшку не разбудить. Ох, чай какой вкусный и красивый, – Наташа держала в руке на вытянутом расстоянии прозрачную стеклянную кружку с розовым чаем и любовалась, потом поднесла поближе, глотнула, – а аромат! Это что за чай?

–С травами и листьями. Я сушу листья малины, яблони, вишни, мяту, мелиссу. Вот и бросаю в чайник, что под руки попадёт. На даче у тёщи сына рвём иван – чай, душицу, зверобой.

–Красота, – Наташа вдохнула аромат, закрыла глаза и сделала глоток. Потом задумалась, свела брови к переносице. Между ними появилась складочка – верный признак того, что Наташу что‑то тревожит.

Лиза осторожно погладила руку подруги, посмотрела в потемневшие её глаза:

–Ты что так вся скукожилась? Выкладывай.

–Да вот ты сказала – тёща. И как они ладят с зятем?

–Ой, ты что. Анна Матвеевна замечательная женщина, интеллигентная, выдержанная, понимающая, очень весёлая, песни обожает. Мы с ней как встретимся, напеться никак не можем. Хозяйка изумительная, она учитель английского. Учитель с большой буквы, именно такой, которыми я всегда восхищалась. Она и сейчас со всеми внуками занимается. А их у неё четверо – двое наших, двое – от сына. А летом они с ней на даче и отдыхают, и всё равно учатся, и помогают ей по силам. А вот мы вас свозим к ним на дачу, сама всё увидишь.

–Повезло Кириллу. А у Ирины свекровь какая?

–Тоже замечательная. Красавица, хозяйка хорошая, к Ирине очень хорошо относится. В общем, моим ребятам повезло со вторыми мамами.

–Вторая мама, – со вздохом протянула Наташа. – Хорошо сказала. Вторая ма‑ма, – она отставила кружку в сторону, подпёрла голову рукой и уставилась в окно, где уже алела заря…

… А в то далёкое утро за окном безумствовала зима и плевалась в стекло снегом. Из дома страшно было нос высунуть. Наташа лежала на кровати, закутавшись в пуховый платок. Рядом на подушке – раскрытая книга. Она отложила её в сторону и с улыбкой следила за быстрыми руками хозяйки дома, вязавшей детские носочки. Домна Васильевна сидела возле тёплой стены печки, склонив голову над вязанием, а спицы так и мелькали в её руках. Маленькая, худенькая, никогда не унывающая, она и в постоялицу вселяла уверенность и покой. Вот и сейчас она подняла голову, посмотрела ясными глазами на Наташу, улыбнулась беззубым ртом и озорно подмигнула:

–Не горюй, дочка. Нашла об чём печалиться. Одна ты, что ль. Эк удумала. Да в нонешнее время детей рОстить не трудно( она так и сказала –ростить). Вот когда я осталась одна без мужа с четырьмя детьми в голодное лихолетье, вот тогда хоть вой. И то люди в беде не бросили, помогли, кто чем мог. А ты сейчас горюешь. Да вытянем твоего мальца,– она ещё быстрее замелькала спицами.

–Ой, какой же малюсенький носочек. Неужели налезет на ножку? – Наташа встала, осторожно, медленно подошла к Домне Васильевне, взяла из её руки готовый носочек и прижала к лицу. Мягкий, крошечный, пушистый он щекотал кожу. Она счастливо засмеялась и обняла свою спасительницу. Сколько ей пришлось повозиться с отчаявшейся и потерянной Наташей, но бабуля её всё‑таки воскресила.

–Ой, девка, ты что это босиком на холодном полу стоишь? Ну‑ка быстро в чуни ныряй. Удумала. Не хватало ещё заболеть. Возись тут с тобой,– добродушно ворчала Домна Васильевна, с улыбкой подсовывая ей тёплые толстой вязки сапожки.

–Да я же в носках,– улыбнулась Наташа, но послушно сунула ноги в шерстяные красивые сапожки. А за окном выл страшный ветер, ветки малины стучали в стекло, будто просились в тепло. И тут вдруг сквозь завывание ветра послышался требовательный стук в дверь. И стучали палкой, уж больно стук был звонким. Женщины замерли, потом бабулька засеменила к двери.

Через минуту в комнате, вся заметённая снегом, появилась мать Артура. Даже не поздоровавшись, начала сразу же выговаривать, почему долго не открывали дверь. Пришлось даже палкой колотить, хорошо, что какая‑то у двери стояла.

–Ты уж прости нас, гостьюшка дорогая,– засуетилась Домна Васильевна, помогая Маргарите Леонидовне снять шубу и принимая в руки меховую шапку, – Я сейчас в сенцах всё вытрясу и повешу аккуратненько. Одёжа – то дорогая, кабы не подпортить. А потом чайку поставлю, вы тут поговорите, – она с беспокойством взглянула на побледневшую Наташу, тайком перекрестила её и заторопилась в сени.

Наташа поспешила сесть на кровать, ей стало неприятно от пронзительного взгляда несостоявшейся свекрови, устремлённого на остро выпирающий живот. Видя испуг молодой женщины, усмехнулась и посмотрела в глаза Наташе.