Офицерские жены

–Ну, ты всё‑таки оставила…Надеешься на то, что сорвёшь приличный куш за…‑она искала слово, чтобы побольнее ударить, но под гневным взглядом молодой женщины чуть оторопела. А Наташа из последних сил держалась, упорно не отводила глаз от ярко накрашенной матери Артура. От пряных духов её стало подташнивать, она покрылась испариной, однако даже и виду не подала, что ей стало душно. Просто глубоко вздохнула и продолжала смотреть. Наконец губы Маргариты дрогнули, краска залила её лицо, она вспылила:

– Ты не сверли меня глазищами. Надеешься, что Владимир Петрович тебе поможет, как тогда, когда привёл тебя к нам и сказал – что ты жена сына,– она вдруг громко, со всхлипом и подвизгиванием, засмеялась. От этого смеха у Наташи мурашки побежали по телу, ей даже показалось, что внизу живота что‑ то треснуло, потом остро кольнуло, словно кол пронзил болью поясницу. Она сжала зубы, сдерживая крик. Всё тело покрылось холодным потом. Захотелось, чтобы эта «мадам», как её с иронией называл муж, поскорее ушла. А та взвизгивала и говорила, говорила,– да какая ты жена офицера? Ты посмотри на себя? Нищенка, без роду, без племени. А у него отец – Герой Советского Союза, генерал. Куда ты лезешь? Специально залетела, чтобы войти в приличную семью? – Она на миг замолчала, нервно передёрнула плечами, оглядывая небогатое убранство комнаты, хмыкнула,– в общем, я всё сказала – родишь, не вздумай приходить со своим …этим…к нам. Артур женат, так что не суйся. Всё.

–Мне ничего от вас не нужно,– еле прошептала сквозь боль Наташа и откинулась на подушки без чувств.

…В больнице ей сказали, что ребёнка спасти не смогли, и она вряд ли сможет иметь детей…

 

Путешествие в сказку.

 

Выбравшись наконец из города, машина рванула по свободной трассе. По бокам замелькали холмы, дома с большими ухоженными огородами, поля с набирающей силу пшеницей, цветущим подсолнечником. Маленькие пушистые сосенки стояли этакими здоровенькими крепышами. И всюду яркие фиолетовые, жёлтые, синие, белые цветы. Разнотравье бушевало: иван‑чай, душица, зверобой, тысячелистник – полный аптечный сбор. Только не ленись. Вдали показалось стадо коров, приникших к зелёной траве, за ними в сторонке паслись овцы. Некоторые уже от жары сбивались в кучки, становились, соединив низко наклонённые головы.

–Господи, – вздохнула Лиза, – как же это всё напомнило мне наше стадо в Крыму. Помнишь, Саш? И овцы уже приготовились перестоять жару.

–Это как? – не поняла Наташа.

–А видишь, они сбились в кучу? Это значит, что пастись они уже не будут, пока не посвежеет воздух, не спадёт пекло. Вот так они создают собственную тень, малыши прячутся в ней, лежат рядышком. Это самое беззащитное для них состояние: их сейчас ни за что не сгонишь с места, хоть бей, хоть толкай. Они чуть сдвинутся в сторону и снова уже стоят головами вместе. И вор может их брать и бросать в машину или на плечо и – прощай, хозяйка. Мы старались до жары овец пригонять домой, они отлёживались часов до пяти, потом их выгоняли в поле. Ой, как же я плакала, когда распродавали своё хозяйство, уезжали из Крыма. К животным так привыкаешь, они такие ласковые, доверчивые, – она протяжно вздохнула и замолчала.

–Ты только не плачь, – улыбнулся Саша, – а то затопишь всю машину слезами. Утонем.

Часа через полтора слева от дороги открылся прекрасный вид: внизу на берегу узкой извилистой речки уютно смотрелись дома с разноцветными яркими крышами, буйно зеленеющие луга, садики, огороды. Кое‑где сидели рыбаки с удочками, некоторые замерли в лодках. И тут же плескалась и смеялась громкоголосая ребятня. Наташа прильнула к стеклу:

–Это и есть сказка? Красиво как.

–Нет, это пока ворота в сказку. Дальше начнётся царство елей и большой воды. Сейчас въедем.

Колёса машины зашуршали по грунтовой дороге, покрытой щебнем, и старые высокие ели с большими опущенными лапами гордо встали вдоль дороги. Между ними мелькали белыми стволами тонкие кое‑где искривлённые берёзки. Но в основном весь лес был еловый, торжественно‑мрачный и хмурый. Справа открылась разноцветная с яркими травами полукруглая поляна. Солнце её освещало со всех сторон, она звала к себе и своими высокими лекарственными травами, и мягким нежным зелёным ковром.

–Ой, ребят, давайте остановимся, так хочется пройтись босиком по этому лужку,– простонала Лиза. И вскоре путешественники уже вдыхали сладкий аромат цветов и елей. Лиза тут же упала на траву и раскинула руки, смотрела в синее‑синее небо без единого облачка. Только ближе к горизонту небо было светлее и кое‑где собирались в стайку небольшие полупрозрачные облака.

–Кра‑со‑та! – протянула Лиза. Наташа срывала ветки иван‑чая и душицы.

–Красота‑то красота,– протянул Саша, – а ты не боишься нахватать клещей? Ты помнишь, как мы выехали в лес за городом, когда только приехали в Уфу и не знали ничего про клещей?

–Ой,– вскочила Лиза и стала отряхивать платье. Саша внимательно её осмотрел, но всё было чисто. –Да, тогда тоже очень уютно расположились в лесу недалеко от дороги, постелили одеяло. Мы с Ириной решили позагорать, а Саша с Кириллом пошли вглубь леса. Только улеглись, слышим сигналы машин, проезжающих по шоссе. Водитель один что‑то кричит – не понимаем ничего. Потом второй вышел и рассказал о клещах. Мы с ужасом вскочили и начали осматривать друг друга, я стала звать своих мужиков. Они вскоре появились, на Кирилле нашли несколько клещей, но они не успели впиться, а в Сашу уже впились два. Осторожно вытащила, ещё раз осмотрелись и бегом к машине.

Пока Лиза рассказывала всё это, Лёша осмотрел жену, потом она его, а Лиза тщательно изучила все складки одежды Саши, но ничего не обнаружила. Они направились к машине. Дорога уходила в мрачную глубину леса, с двух сторон чуть ли не вплотную к машине протягивали свои пушистые остроконечные лапы ели. Настроение поднималось, хотелось от такого величия и мощи природы петь. И Лиза вдруг тихо запела:

–Калина красная, калина вызрела,

Я у залёточки характер вызнала.

Характер вызнала, характер ой какой, – голос её набирал силу, ему становилось тесно в машине, она старалась его сдерживать, но он ликующе рвался из груди на свободу. И Наташа тоже подхватила:

–Я не уважила, а он ушёл к другой…‑песня лилась, мужчины молчали, только слушали заворожённо. А девичьи страдания закончились очень благополучно.

–Ты потерял любовь, она найдённая,

Другому мальчику переведённая,– отзвучала последняя нота, Наташа порывисто обняла за шею мужа, сидящего за рулём, и поцеловала в щеку. Он растроганно кашлянул.