Откровение. Цикл «Принц Полуночи»
Зверь и название‑то узнал недавно. От Ринальдо. Тот обмолвился, что впервые видит естественный трансформатор некротической энергии. Зверь заинтересовался неестественными, сиречь искусственными, и выяснилось, что их не существует, но над их созданием бьются уже несколько столетий. Ринальдо же рассказал и о том, что такой трансформатор произвёл бы революцию и в экономике, и в промышленности, и в науке, если подразумевать под наукой магию. Освоив некротическую энергию, люди перестали бы зависеть от энергии стихий. Перестали бы зависеть от самих стихий. Полное самообеспечение. Сами живут, сами умирают, сами пользуются собственной смертью. Идеальное общество!
Зверь так понял, это было бы чем‑то вроде перехода от лучин сразу к холодному синтезу, минуя стадию свечей, газа и электричества.
Аккумуляторы некротической энергии существовали давным‑давно, были крайне просты в производстве и поэтому дёшевы, но без трансформаторов – полностью бесполезны.
– Ты мог бы их использовать, не будь у тебя запаса посмертных даров больше, чем я могу представить. – По тону Ринальдо ясно было, что представлять он и не хочет, и так знает, на что способен его старший брат, когда отдается делу целиком. – А больше – никто и никак. Пока они нужны только для попыток создать трансформаторы.
То, что попытки не прекращались, вызывало уважение.
… – Мит перз! – Зверь подпрыгнул на стуле и остановил вращение голограмм вокруг себя. – Тасррозар схасгарх![1]
На Этеру были десятки тысяч разнообразных институтов и исследовательских центров, и в сотнях из них так или иначе, с разным уровнем энтузиазма, но занимались некротической энергией. Тема‑то… безнадёжная, но перспективная. На неё, пусть и по капле, всегда выделялось государственное финансирование.
Все клиники душевнобольных, показавшие чуть лучшую статистику выздоровления, соседствовали с лабораториями по исследованию некротической энергии. Её же, энергию эту, пытались использовать для лечения. Искали способы создания «мёртвой воды» из сказок. Ну а где лечение, там и больницы, и в некоторых из этих больниц – отделения для сумасшедших.
Здесь, в Удентале, к северу от больничного парка, вообще целый магический университет. От клиники он отделён кирпичной оградой, за которой парк просто продолжается, и всех отличий между кампусом клиники и кампусом университета – это застройка. В клинике среди деревьев разбросаны коттеджи на одну‑две семьи, а в университете – двухэтажки‑общежития на полтора десятка комнат.
Удентальский университет – единственный на планете вуз, где учат магов‑людей.
А клиника Тройни могла похвастаться впечатляющими результатами лечения всего на свете. Но это же клиника Тройни. Опять‑таки единственная на планете. Кто от неё когда других результатов ждал? Кто эти результаты объяснял иначе, чем охренительным коллективом, где талант на таланте и каждый с Дарнием лично знаком?
А если дело в университете? В какой‑нибудь… – Зверь мысленно прошерстил список всех университетских подразделений, включая АХЧ… – кафедре инфернологии и не‑мёртвых состояний. От одного названия жуть берет! Уж там‑то точно все полки забиты аккумуляторами и зомби на велотренажёрах вырабатывают некроэлектричество двадцать четыре часа семь дней в неделю.
Он остановился у окна – заставил себя остановиться, когда понял, что мечется по ординаторской, перепрыгивая через подворачивающуюся под ноги мебель. Как всё‑таки хорошо, что Тройни позволил ему оставаться здесь в одиночестве!
Тройни знал, что дело не в талантливых сотрудниках. Нет. Не знал – предполагал. Ринальдо – тоже. Подозревали они, что дело в близости университета? Опять нет, иначе сказали бы. Не один, так другой. Но интерна фон Рауба заподозрили сразу. Знали, что он впитывает эту чёртову некротическую энергию, и предположили, что он станет фильтром, абсорбирует влияние на пациентов… чего именно? Что сводит людей с ума и не даёт им исцелиться или выздороветь? Некроэнергия, пронизывающая всё и вся в пренебрежимо малой концентрации?
Бред!
Что она вообще такое? Вот с чего следует начать. Какая она? Есть ли в аурах здешних обитателей – больных, не здоровых – хотя бы её следы?
…Видеть он научился недавно. После второй смерти, которая настоящей смертью даже и не была.
Князь, ещё до того как они сблизились, в те времена, когда общение ограничивалось короткими записками, причём в одностороннем порядке, писал, что Зверь с каждой смертью становится сильнее. Некоторым породам собак обрубают хвосты в соответствии с требованиями экстерьера, а Зверю, чтобы соответствовать каким‑то неведомым требованиям, нужно жизнь купировать. По кусочкам, блин.
А не так давно Князь рассказал про обряды ступенчатого умерщвления, практиковавшиеся загадочным народом из соседней реальности. Князь – он такой, для него миры и реальности – как ангары на одном аэродроме, в которых даже двери никогда не заперты.
По уму, Зверю надо было сдаться родственникам из родного мира, позволить убить себя и отдать то, что останется, в распоряжение чего‑то почти всемогущего. Беда была в том, что оставалось слишком мало, чтоб овчинка стоила выделки.
Ступенчатое умерщвление…
кафедра инфернологии и не‑мёртвых состояний всплыла в памяти сама, без спросу. Такие штуки всегда без спросу в голову приходят…
…представлялось, таким образом, болезненным, но единственным способом реализовать заложенный потенциал. И нет, Зверь не собирался умирать снова и снова, он и один‑то раз умирать не собирался, но смерть – она же как та кафедра. Она не спрашивает.
В общем, после второй смерти он научился видеть магию.
научился видеть что‑то…
Ладно, это была магия, и глупо закрывать глаза на очевидное. Но именно это он и сделал. Закрыл глаза. Поскольку абсолютно не понял, что ещё за странные краски наполнили и без того цветной и яркий мир. На всякий случай он постарался на них не смотреть и успешно с этим справился. Не так уж сложно оказалось.
В те времена, помнящий себя только по слепку личности, сделанному Князем задолго до событий, приведших ко второй смерти, Зверь слишком многое потерял. Новые способности он отнёс к явлениям, памяти о которых у Князя не было, а значит, и у него не было, и выкинул из головы. Невелика потеря на фоне всего остального.
Он же ещё не знал тогда, что, потеряв всю прежнюю жизнь, получил взамен куда больше. Получил Эльрика.
Ладно, это дело личное. А способность видеть магию может стать общественно полезной. Эльфы, шефанго и гномы умеют её видеть, духи умеют, это уж само собой, умели орки, но где они? Орков кого истребили, кого ассимилировали, а их потомки, равно как и потомки эльфов, в том, что касается магического зрения, ничем не отличаются от людей.
[1] Тасррозар схасгарх (зароллаш) – поцелуй меня кальмар. Распространенное на Ямах Собаки (а на данный момент уже и по всему Сиенуру) ругательство. Правильно: тас’аррозар нессхасгарх, но кого волнуют правила произношение шефангских ругательств, кроме самих шефанго?
