Откровение. Цикл «Принц Полуночи»

Чистокровных эльфов в клинику для консультаций не приглашали. Страшно далеки они от человеческих душевных болезней. Чистокровных шефанго к душевнобольным вообще нельзя подпускать. Их и от здоровых лучше держать подальше. Про гномов и говорить нечего. Один‑одинёшенек, значит, на всю планету, Вольф фон Рауб может и магию видеть, и людей лечить. Видеть может. А на что смотреть – не знает.

Но ведь есть те, кто знает. Эльфы исследовали «не‑мёртвые состояния». Шефанго – те вообще когда‑то не‑мёртвых слуг себе делали. Холлморков.

Князь рассказывал, ага. Это в соседней реальности было.

Зверь ткнулся лбом в закрывающее окно силовое поле и закрыл глаза. Нефиг смеяться, дело‑то серьезное.

– Эльрик, – пробормотал он, – я очень хочу тебя увидеть.

Нет, он не надеялся, что Князь его услышит. Просто и правда успел соскучиться.

А вот Ринальдо оставался на связи с Эльриком вообще всегда, непрерывно. Они знали, когда у кого проблемы, и поговорить могли в любой момент в любом мире. Это была не магия, другое что‑то.

За две с половиной тысячи лет никто ещё не разобрался, что именно.

От мыслей об Эльрике – к мыслям о Ринальдо, и снова – к неразрешимым загадкам, к тому, что искать ответы – занятие увлекательное, даже захватывающее. Ответы, взаимосвязи, систему. Интересно не столько систематизировать, сколько сформулировать правила. Обязать нечто непонятное стать понятным и пригодным к использованию.

И это снова Эльрик. Зверь бы сделал непонятное понятным, а не обязал и не заставил, а Князь сам ничего делать не станет. Он бровь поднимет, и все забегают.

Ну да. И всё неясное прояснится, и всё неизученное – изучится. Только Эльрик пока вообще не здесь, он где‑то «на лезвии» и не может приказать синдрому Деваля доложить о причинах возникновения. А «лезвие» – это, оказывается, Дорога. Та самая, между мирами. Дорога, по которой можно прийти куда угодно, или туда, куда нужно, или туда, куда хочешь попасть. И этот непостижимый, разумный, бесконечный путь, пронизывающий вселенную – тоже Эльрик. Он был Мечом, но Меч был его душой, а значит, Меч был им. Воображение пыталось создать картину (о схемах речи не шло), но в картине получалось слишком много измерений, и Зверь не мог увидеть её целиком.

Недоразвитый. Слишком мало умирал для такой многомерности.

Зверь ждал, когда перестанет удивляться тому, что узнаёт о Князе, но он уже много лет этого ждал. И все ещё удивлялся.

 

… – У любого, кто вышел на Дорогу, есть своя своротка на Обочину, место сердца.

– Ты много их видел?

– Вообще не видел, – Эльрик покачал головой, – посторонних в душу не приглашают. А из де Фоксов кроме тебя по Дороге ходит только Теодор. Это сын Ринальдо. К нему я могу прийти, но зачем? Мы друг друга и так отлично знаем, я его учил, он у меня учился.

– Я не де Фокс.

– Ну да. И если ты хочешь знать, насколько странной кажется твоя Обочина, то мне сравнить не с чем. А то, что ты её не помнишь и не узнаёшь, это понятно. С памятью у тебя серьёзные проблемы.

– С памятью у меня никаких проблем, – буркнул Зверь, – у меня в воспоминаниях провалы.

– И это, конечно, не одно и то же.

– А твоя какая?

Эльрик не переставал удивлять его, ну так Эльрику было две с половиной тысячи лет, и он был четырьмя разными шефанго одновременно, он был Мечом, Дорогой и чем‑то там ещё, без чего вселенная прекрасно бы обошлась. Чем‑то достаточно важным, чтобы вселенная всерьёз чувствовала потребность обойтись без этого.

Зверь привычно отвернулся от открывающихся с такого ракурса мыслей о том, что без него вот‑вот погибнет по крайней мере один мир в упомянутой вселенной. И с гордостью подумал о том, что он сам, в свою очередь, не переставал удивлять непостижимого, древнего шефанго с диссоциативным расстройством идентичности. Правда, удивлял в основном непониманием элементарных вещей, но… Две с половиной тысячи лет! Надо думать, Эльрик за это время повидал достаточно тупиц, чтобы удивляться лишь по‑настоящему выдающимся образцам.

Вот и сейчас белые брови чуть приподнялись. Черные губы тронула улыбка.

– Сам‑то как думаешь?

Выдающийся образец, что уж там. Обочина – место сердца, часть души. А у Эльрика вместо души – Меч, Дорога между мирами.

– Посторонних в душу не приглашают, – Зверь всё‑таки засомневался, – а на Дорогу может выйти кто угодно.

– Ну так Меч и не душа.

Это Эльрик так думал. Он мудрый, древний, много всего знает, знает даже больше, чем ему хотелось бы. Но даже самые мудрые и древние могут ошибаться. И Эльрик ошибался. Меч был его душой. И Дорога – тоже. Звёздный клинок, сияющий, холодный, бесконечный. Что ему люди, духи, боги, выходящие из миров и возвращающиеся в миры? Посторонних в душу, конечно, не пускают, но эта душа и не душа вовсе. Это Меч.

– М‑да, – сказал Зверь, когда мысли замкнулись в круг. – Ты специально мне голову морочишь?

– Я? Зачем?

По глазам ни черта не поймешь, а голос искренний‑искренний. Шефанго – они все такие, у них, гадов, магия голоса. Интонациями владеют в совершенстве, мимики нет, взгляд… мягко говоря, невыразительный. Но Эльрик ему и правда голову не морочил. Зверь сам прекрасно справлялся.

 

…Так всё‑таки эльфы, шефанго или люди? Чьи базы данных взламывать в поиске информации о некротической энергии? Проникновение никто не засечёт, уж в чём в чём, а в этом Зверь был уверен. Поэтому опасаться мести разгневанных фченов Анго или эльфийских магов не приходилось. От человеческих, к слову, неприятностей было бы не меньше…

Зверь задумался. Представил себе злых шефанго. Очень хорошо представил. Аж мурашки по хребту пробежали.

Злых эльфов он и наяву видел. Это тоже было неприятно.

Злых человеческих магов с нечеловеческими можно даже не сравнивать. Рядом не стояли.

Нет, не то чтобы он боялся. Проникновения действительно никто не заметит, так какая разница, чьи маги страшнее? Но с терминологией, принятой у людей, он уже знаком. Зря ли учился целых три месяца? А на каком языке общаются между собой эльфийские ученые, только они сами и знают. Про зароллаш и говорить нечего. Язык, состоящий из сравнений, описаний и поэтических образов. Как они формулируют научные принципы, вообразить невозможно. Зверь и собственный термин «посмертные дары» считал чересчур романтическим – не будь ему четырнадцать лет, когда он его изобрёл, наверное, устыдился бы. А для шефанго оно, поди, ещё и слишком сухо покажется.

В общем, выходило так, что ломать надо здешнюю, удентальскую некрокафедру. Её сервер в локальной сети университета. Дурное дело нехитрое. Вот закончится смена, и можно приступать.

А потом – сразу на Обочину. Во‑первых, Эльрика увидеть хочется, сил никаких нет. Во‑вторых, после взлома сервера его наверняка будет о чём поспрашивать. Эльрик, правда, не учёный, но не к Ринальдо же с вопросами идти.