Откровение. Цикл «Принц Полуночи»
Беседа шла на зароллаше и удентальском. Эльрик сразу дал понять, что Зверь понимает зароллаш, но никто не ждал, что человек будет говорить как шефанго, да он и сам не рискнул бы пока пробовать свои речевые навыки на неподготовленных к этому демонах. Зароллаш давался легко, тому способствовали и музыкальный слух, и ангельская природа, однако опасность ошибиться в интонациях сохранялась. А когда имеешь дело не с Князем, терпимым к чужим слабостям, а с главнокомандующим Ям Собаки и дамой, чьё имя в женском облике означает «Милость», зато в мужском – «Молния, бьющая в цель», лучше не будить лихо.
У обоих шефанго было при себе по два парализатора. Оружие Мигары выглядело изысканными украшениями. Оружие Хортаха казалось частью самого Хортаха. Естественной и неотъемлемой. И ни Мигара, ни Хортах даже не подозревали, что вооружены. Ну не считали шефанго оружием то, что не предназначено для убийства.
То есть понятно, что даже нежная Мигара могла бы до смерти забить парализатором среднего человеческого спецназовца, но всё‑таки ей проще было бы свернуть этому спецназовцу шею или вырвать когтями кадык, чем тратить силы и время на убийство лёгким хрупким предметом.
И, может быть, пора перестать думать о том, как шефанго убивают?
Тем более что женщины‑шефанго этого никогда не делают. Чтобы убить, они становятся мужчинами.
Эльрик наслаждался происходящим. Зверь разрывался между страхом, любопытством и желанием треснуть драгоценного Князя в лоб. Нельзя бить калек, но это человеческие правила, нелюдям, тем более ангелам, они не писаны.
Шнурок извертелся, не в силах выбрать, у кого же из дорогих гостей он хочет гладиться больше. Пёс вился юлой, всем длинным мохнатым туловищем и даже головой, скручивался в штопор от кончика носа до кончика хвоста. Он запрыгивал на колени к Хортаху, падал на спину и на пару минут блаженно замирал, подставив брюхо под когтистые руки. Потом выворачивался, спрыгивал на пол и начинал просительно заглядывать в глаза Мигаре. Та наклонялась, чтобы потрепать пса по ушам и холке, Шнурок тёрся боком о её ноги и, полностью счастливый, убегал к Эльрику, чтоб на те же пару минут улечься под его креслом.
Дольше чем на две минуты покоя его не хватало. Таксы и в обычных условиях собаки не самые ленивые, а уж когда события провоцируют на то, чтобы развить буйную деятельность, достойнее таксы на провокацию способны ответить только терьеры.
Шнурок сочетал в себе качества обеих пород. В иные моменты казалось, что в комнате не одна, а три собаки, ластящиеся одновременно ко всем троим шефанго.
Время от времени Шнурок рычал на Ворона, но тот, завороженный блестящими украшениями Мигары, замер на подлокотнике её кресла, полностью игнорируя собачьи угрозы.
– Если я снова недосчитаюсь перстней, – предупредила шефанго, – я знаю, где тебя найти.
Ворон отмер. Курлыкнул и негодующе отвернулся.
– Он как‑то сумел прокрасться в портал, – сказала Мигара Эльрику. – Заявился к Эйдуру и обокрал его мастерскую.
– Он всегда так делает.
– Но в этот раз он всё перепрятал. В старом тайнике ничего нет.
– Набах[1], – отчётливо произнёс Ворон.
– Это кража, – возразила Мигара.
– Набах!
– Добыча – это то, что взято силой. А ты крадёшь.
– Верни, – велел Эльрик. – Потом мы сходим к Эйдуру, и он тебе что‑нибудь подарит. Если будешь хорошо себя вести. А если не будешь, я тебя сам ограблю.
– Норт пэнар[2], – каркнул Ворон. И перелетел на спинку кресла Эльрика.
– Забыл, где тайник? – умилилась Мигара. – Птичка, ты же не можешь похвастаться Эльрику, пока он тут, значит, придёшь хвастаться ко мне.
– Норт[3]!
– У него теперь есть кому хвастаться, – объяснил Эльрик. – Тому, кто точно его не выдаст.
Хортах в разговоре не участвовал, но первым сообразил, о ком речь. Он повернулся к Зверю. Мигара проследила направление взгляда.
Две пары пустых, лишённых выражения глаз…
Зверь поёжился. Он знал, где тайник Ворона. Ворон сам же и показал. Судя по содержимому, за четыре прошедших месяца украшений (не только перстней) недосчитались многие посетители клиники. Нормальные птицы не склонны к хвастовству, но откуда у Эльрика взяться нормальной птице, и Ворон хвалился добычей вдохновенно и искренне.
Что ж, если он и правда обнёс мастерскую Эйдура, это объясняло наличие в тайнике красивых блестящих вещиц непонятного назначения. Они были предназначены для украшения оружия. Самого Эйдура‑Синну, сына Эльрика и Мигары, Зверь не знал – тот заглядывал в клинику в июне, но виделся только с Роджером. Зато изрядно озадачил Зверя, передав ему подарок – серебряный, дивной красоты футляр для кундарба. Тогда Ринальдо и обмолвился, что Эйдур – оружейник.
В июне тут побывали, кажется, все члены семьи, и все были отправлены восвояси. Зверь никого и не видел. Возможно, Мигара и Хортах были первыми ласточками новой череды визитов.
– Как вы полагаете, Вольф, – мягко поинтересовалась Мигара, – помочь вернуть украденное – это хорошо?
– Не дави, – хором сказали Эльрик и Хортах.
Друг на друга они даже не взглянули. Обычное дело для дэира – думать и говорить об одном и том же.
– Я и не давлю. – Мигара пожала плечами. – Но Сурух правит Холланго. Синна могла бы их познакомить. Вольф, вам интересно было бы встретиться с конунгом Холланго?
В конунгате Холланго делали болиды. Нет, не так. В конунгате Холланго находился единственный в этерунской системе завод по производству болидов. Конунг Холланго, соответственно, был монополистом в авиастроении. А на крыше главной башни его замка стоял МиГ‑37. Слухов о нём ходило множество, но их достоверность не выдерживала даже поверхностных проверок, и Зверь с ума сходил от желания выяснить, как он туда попал и зачем там оставлен.
А сам Сурух‑Резх, конунг Холланго, был рождён Синной‑Эйдуром де Фокс.
[1] Набах (зароллаш) – здесь: «добыча».
[2] Норт пэнар (зароллаш) – забыл. Это разговорная форма глагола. Правильно: ас норт от’пэнар.
[3] Норт (зароллаш) – нет.
