Оттолкнуться от дна
– О! – ткнул пальцем в карту Михаил Иванович. – Вот это – что за петля?
– Так изогнулся фронт. Образовался вот такой карман холодных вод.
– Вот. Так я и знал, ёлки‑палки! Здесь она и собралась. А наши охламоны прохлопали. Сейчас. Погодите, мужики.
Михаил Иванович вернулся к своему рабочему столу, сел, выдвинул один из ящиков и достал оттуда папку. Отыскав в ней какой‑то листок, он вынул его и, вернувшись к столу для совещаний, положил рядом с привезенными материалами. Егор увидел, что это тоже карта Баренцева моря, только, конечно, без фронтов. Она, скорее, напоминала схему военных действий, с бесформенными заштрихованными пятнами скоплений войск и широкими стрелками направлений главных ударов. И самая крупная и длинная стрелка как раз совпадала по координатам с той петлей, которая была на карте Егора.
– Я же своим и говорю: ищите причину! Понимаешь?
– Извините, Михаил Иванович, – Егор не понимал. – Что означают эти стрелки?
– Мойва! Вот так она зимой прошла на нерест. И, если ваша карта не врет, то, значит, мойва почувствовала ваш фронт, уткнулась в него, накопилась в этом кармане, а потом прорвалась и ушла в Норвегию.
– Конечно, Михаил Иванович! – вмешался шеф. – Вы абсолютно правы. Это мы тут можем одеться‑раздеться по погоде, а у рыбы ведь в воде шубы нет, она все чувствует на своей шкуре, и, чтобы пересечь резкую температурную границу, ей требуется время на адаптацию. Поэтому она и накапливается на фронте, и собирается в его изгибах – меандрах.
– К началу следующей путины такая карта должна лежать у меня на столе! Что для этого нужно?
– Данные. Чем больше данных, тем точнее карта.
– Где их взять?
– Надо оснастить ваши поисковые корабли приборами непрерывного измерения температуры и пройти с ними змейкой вдоль фронтов, – ответил шеф.
– Боюсь, у нас таких приборов нет, – Михаил Иванович досадливо поморщился и покачал крупной стриженой головой.
– У вас – нет, а у военных, тут, в Североморске, – есть. И они им не нужны.
– Почему?
– Лет двадцать назад, когда подводные лодки ходили еще не очень глубоко, от них на поверхность моря всплывала теплая вода – от охлаждения атомного реактора. Конечно, пока эта вода доходила до поверхности, ее температура уже слабо отличалась окружающей. Но, тем не менее, за лодкой образовывалась узкая полоска чуть более теплой воды. Так называемый «тепловой след субмарины». Вот для его фиксации все наши противолодочные корабли были оборудованы очень чувствительными датчиками температуры с самописцами. Если на ленте появлялся резкий «пичок», пусть даже в сотые доли градуса, корабль разворачивался и пересекал это место снова, немного в стороне. Если «пичок» повторялся, корабль опять ложился на разворот и шел змейкой, пересекая галсами обнаруженный след, до тех пор, пока гидроакустик не застукивал лодку.
– А теперь так уже не делают?
