Оттолкнуться от дна

– Мой Вам совет: не слушайте их, Егор, – отозвался интеллигентный Женя, до этого молча пощипывавший свою пегую бородку. – Если Вы намеренно, из каких бы то ни было соображений соедините свою судьбу с женщиной, которая Вам не нравится, Вы сойдете с ума от необходимости видеть ее рядом год за годом и узнавать ее нелюбимые черты в Ваших детях. Красивая женщина иногда более стойка – она все‑таки привычна к всеобщему восхищению. А вот у некрасивой земля может уйти из‑под ног от самого банального комплимента, потому что она их не так много слышала. В глубине души все равно каждая считает себя красавицей, ну, во всяком случае, эффектной и неординарной. Эдаким лакомым кусочком. Так уж пусть лучше внешность соответствует этому мнению. А то ведь от Вас всю жизнь будут требовать ценить то, чего нет. А, что касается атак и обстрелов, так для дурнушки – любой случайный и ничего не значащий взгляд – уже атака. В этом деле важно не то, что происходит, а то, как это воспринимается. Женщины ведь фантазерки!

 

Уже месяц Егор снова трудился в Доме на набережной над очередным годовым отчетом, который на этот раз должен был стать эпохальной вехой. Шеф пробивал финансирование экспедиции уже не на Белое море, а в масштабе Северного Ледовитого океана с выходом на Атлантику.

Весь год Антон Антонович страдал без Егора, ругая по чем свет бестолкового, с его точки зрения, Женю, неспособного к пониманию революционных идей в океанологии. Магомет, который наплел с три короба, мол, Егор всех предал и сбежал, в итоге был поставлен перед дилеммой: либо он находит и привозит своего подопечного, либо его экспедиционный отряд ликвидируется.

Прихватив по пути в Тырныаузе свою тетю, заведующую РайОНО, Магомет заявился к директрисе школы, где учительствовал Егор. Все формальности были решены в один день, и молодой преподаватель с трудовой книжкой, в которой стояла запись «Уволен по собственному желанию», покинул, теперь, по‑видимому, навсегда, Баксанское ущелье, ставшее ему почти родным. Весну 1980 года он встретил уже в Москве.

Войдя в подъезд знаменитого дома на набережной впервые после годового отсутствия, Егор опять столкнулся с той самой пожилой уборщицей, которая рассказывала ему о своей дочке, внучке и о котах на фермах. Он поздоровался, женщина узнала его, и ему стало тепло. «Словно домой вернулся…» – невольно подумалось скитальцу. Он поднимался в шумном лифте на двенадцатый этаж, и память озвучила в голове слова и интонации этой женщины, слышанные полтора года назад: «А вот эти сепараторы – их же надо категорически мыть горячей водой. Категорически! А где ж она, горячая вода? И вот в них прямо черви заводятся. Мне рассказывали – вот такие черви, да! А люди пьют потом. С чего же здоровью‑то быть?»

Дверь ему открыла мать шефа, Ольга Алексеевна, приятная светлоглазая женщина уже преклонного возраста, но с абсолютно ясным умом, не считавшая нужным подкрашивать свои седые кудри и не расстававшаяся с дымным «беломором». В разветвленной квартире, оставшейся от отчима‑архитектора, у нее имелась своя небольшая комната, и вся зона обитания Ольги Алексеевны в прежние приезды Егора ограничивалась только этой ее комнатой, да еще кухней, где пожилая дама нет‑нет, да и пекла блины, зажав папиросу в уголке рта под прищуренным глазом. Помнится, живя и работая здесь, Егор даже не каждый день виделся с Ольгой Алексеевной.

«Что‑то изменилось», – подумалось ему теперь. И первое, что бросилось в глаза, когда хозяйка отступила, пропуская его в квартиру – черная курица, стоявшая посреди коридора на дубовом паркете. Хохлатка посмотрела на гостя, слегка присела, выдавила из себя жидковатый кренделек помета и важно прошла за угол в сторону кухни.

– У вас – курица? – удивленно спросил Егор.

– Так ведь у нас теперь малыш! – сказала Ольга Алексеевна. – Ты не знал? У Антона Антоновича сын родился.

– Ой, извините, я не знал, – смутился Егор. – Поздравляю!

Шеф был женат вторым браком на довольно молодой женщине, но Егору как‑то не думалось, что это может иметь такие последствия.

– Уже восьмой месяц пошел! А Ксения – так зовут нашу курочку – несет каждый день по яичку. Как раз мальчику на прикорм!

– Отли‑ично! – изумленно протянул Егор.

Ему вспомнились кордонные куры, сбегавшиеся со всех сторон, когда он выходил во двор с плошкой пшена. «Если честно, не представлял, что курицу можно держать в квартире, да еще в самом центре столицы», – мысленно усмехнулся он теперь.

 

Стиль жизни шефа изменился. Видимо, растущая семья стала теснить его производственные площади в знаменитой квартире. Если в рабочие часы с минимальным количеством работников домочадцы еще как‑то мирились, то к вечеру жилье следовало от посторонних освобождать. Кипучая натура шефа, конечно, не могла сдерживать себя рамками восьмичасового трудового дня, и Антон Антонович нашел выход. В Подмосковье, на Клязьменском водохранилище для нужд экспедиции была арендована часть водноспортивной базы.

Научным обоснованием этого шага послужила выдвинутая шефом смелая гипотеза о том, что даже такой относительно небольшой водоем, как водохранилище на реке Клязьма, на самом деле является микромоделью Мирового океана, и некоторые эксперименты по изучению океанических фронтов можно проводить прямо здесь, экономя тем самым значительные государственные средства. Не смущала ни пресноводность полигона, ни отсутствие каких‑либо признаков заметной неоднородности его структуры.

Антон Антонович практически переселился на арендованную базу. Там имелись домики для спортсменов, где можно было жить не только летом, но и зимой. В одном из них шеф оборудовал себе рабочий кабинет, так что трудился он по‑прежнему в две смены, только дневная проходила в Москве, а вечерняя – в Подмосковье. Егору тоже был выделен домик. Так как основная часть сотрудников по‑прежнему каждое утро собиралась в столичной квартире, то шеф на своем москвиче ежедневно курсировал между базой и Москвой. Егор же был обязан сопровождать начальника в пути и записывать научные идеи, обильно рождавшиеся в голове шефа в момент управления автотранспортным средством на ухабистой дороге.

Пробок в те времена практически не было, и время в пути определялось только качеством асфальта, скоростными возможностями машины и квалификацией водителя. А шофером Антон Антонович был опытным. Свой первый автомобиль, «Москвич‑401» с двигателем увеличенной мощности – двадцать шесть лошадиных сил! – он приобрел, еще будучи студентом геофака МГУ. Собрал, не потратил, как другие, валюту за рейс с заходами в иностранные порты. Недостающую сумму подбросил дед. Егор знал эту допотопную модель, она еще встречалась на дорогах, поэтому с иронией поинтересовался у шефа:

– Ну, и как Вам была такая тачка?

– Шикарно! – на полном серьезе ответил тот. – Самая удобная из всех, что имел!

– Но у нее же ширина – метр сорок! Меньше, чем высота на пятнадцать сантиметров! Да еще крылья выступающие, и салон зажат между задними колесами. Как Вы в нее, вообще, влезали?