Оттолкнуться от дна
– Ждите, – коротко бросил Пал Тимофеевич, решительно оперся руками о стол, помогая себе встать, поднялся и вышел из‑за стола, направляясь к раздевалке.
Егор поспешил следом – подстраховать. С удивлением он увидел на вешалке два генеральских кителя. Пал Тимофеевич оделся, набросил на плечи один из кителей и двинулся на улицу, приказав Егору вернуться к Сан Санычу, угодить которому, видимо, было очень важно.
– Садись, Егор, наливай! – скомандовал Сан Саныч. – Как тут, приближение Олимпиады? Чувствуется?
– Конечно! Тут сборная по яхтовому спорту только что была.
– Ты не представляешь, какая это работа! Охренеть! Ты ж понимаешь: ни о какой экономической выгоде тут речи не идет. Задача: показать всему миру, что такое страна развитого социализма. В первый раз в своей истории Олимпиада проводится в восточной Европе! И в первый раз – в социалистической стране. Осознаешь?
Я тебе скажу, только между нами, договорились? Я вижу, ты парень неплохой. Так вот слушай! У нас даже на самом верху, когда прикинули, то засомневались: а надо ли? Сам Заведующий записку в политбюро послал: обсудить вопрос об отказе от проведения Олимпиады. Пусть даже с уплатой неустойки. Очень большой объем затрат. Мы же умеем качественно производить только оружие. А тут надо обеспечить такой уровень сервиса, чтобы не опозориться перед гостями со всего света!
– А кто это – «Заведующий»?
– Как – кто? Леонид Ильич!
Егор понял, что не ошибся в своей догадке и что сейчас в этой бане он приобщается к секретам большой политики.
– Ты понимаешь, ведь в условиях холодной войны тот, кто берется за такое мероприятие, оказывается в очень уязвимом положении. Сейчас по всему западу разведслужбы разработали операции по срыву Олимпиады. Прикинь, к чему это может привести! За бугром вышла книга «Москва‑1980» – кровавый фантастический роман о взрывах в Олимпийской деревне. Фактически – пособие для террористов. Описывают в деталях, сволочи, как обойти контроль спецслужб, куда пронести взрывчатку. Одно из главных событий по сюжету – взрыв на Большой спортивной арене Лужников во время открытия игр.
По разным данным к нам готовятся прибыть примерно четыре сотни террористов. Опасность очень реальная – вон в 1972 году на мюнхенской Олимпиаде арабы расстреляли же израильских спортсменов!
Ты, конечно, не помнишь Фестиваль молодежи и студентов 1957 года? Тебя, небось, и на свете‑то еще не было. А я помню! Хряк созвал тогда в Москву представителей прогрессивной молодежи со всех стран.
– «Хряк» – это Хрущев?
– Ну, а кто же? И всем приехавшим было разрешено свободно, без посредников, общаться с москвичами. Наши‑то начитались «Хижины дяди Тома» и давай в телячьем восторге забрасывать цветами грузовики и автобусы с неграми, когда те ехали по улицам. Чернокожих‑то никто тогда еще и в глаза не видел! Только в фильме «Цирк», где у Орловой был черный ребенок, помнишь? А тут, представь, на наших улицах – улыбающиеся посланцы Африки. Они такие, знаешь, как дети: улыбчивые, непосредственные. В основном ребята. На наших мужиков совсем непохожие. Я, помню, пацан же еще был сосем, смотрел на них во все глаза. Они казались воплощением всего лучшего, что есть в человеке. А уж девчонки наши как на них запали! Иностранцы! Молодые, мускулистые. И многим потом недешево пришлось заплатить за постижение того факта, что сам по себе цвет кожи – еще не гарантия высоких морально‑душевных качеств.
Мы тогда приобрели, будь здоров, какой опыт! Фестиваль – он же принес не только моду на рок‑н‑ролл, джинсы, кеды и бадминтон. Он пробил такую брешь в «железном занавесе», что ее потом годами пришлось латать. А, представь, теперь? Вот так‑то!
Их беседу прервал шум в предбаннике. Вскоре оттуда появился Пал Тимофеевич, а за ним – две очень высокие девушки, уже раздевшиеся, набросившие на себя простыни и заправлявшие их над грудью под широкими плечами.
– Так, мальчики, что тут у вас есть выпить? – сказала одна из них низким мужским голосом, по‑молодецки хлопнув в ладони. Егор буквально оторопел, глядя на эти ладони, которые были раза в полтора больше, чем его собственные.
«Ни хрена себе телки! – подумал он. – Что эти мужичонки собираются с ними делать? Бегать по ним и кричать: „Неужели это все мое?“»
Но Сан Саныч совершенно не выглядел смущенным и обескураженным. Напротив, с неподдельным интересом разглядывал мощных красавиц.
Выпив и закусив, девочки пошли погреться в сауну, а Сан Саныч обратился к Пал Тимофеичу:
– Я не понял: а себе ты не взял, что ли?
– Ну, так две же? – удивился Пал Тимофеич.
– Две – это мне, ты же знаешь!
– Забирай обеих, я сегодня не в настроении!
– Ну, смотри! – Сан Саныч повернулся к Егору. – Наливай!
Пока они выпивали, девочки успели и попариться, и проветриться.
– У вас тут такие комары! – сказала одна из них, вернувшись с улицы, – они меня всю сожрали!
– Кого? Тебя? – усмехнулся захмелевший Пал Тимофеевич. – Да ты такая здоровенная, что на тебя никаких комаров не напасешься!
Что делал Сан Саныч с двумя такими красотками, Егор так и не узнал. Решив, что все хорошо в меру, он поблагодарил за угощение и откланялся. Когда он одевался, внутри бани раздался оглушительный хлопок. Егор, у которого в голове все еще переваривалась информация о возможных провокациях и терактах, испуганно заглянул в предбанник, где увидел всех четверых живыми и здоровыми, выскочившими голышом из сауны со смехом и матом. Оказывается, Пал Тимофеевич решил поддать на камни спиртовой настойки калгана – есть такой целебный корешок. Спирт дотек до раскаленных тэнов и взорвался.
Больше Егор никогда не встретится с двумя этими генералами. Кто они, из какого ведомства – так и останется для него нераскрытой тайной.
Через пару лет с Пал Тимофеичем случится несчастье, причем именно в этой баньке. Будучи сильно пьяным, он отошлет свое сопровождение, заявив, что останется ночевать на базе, и заснет в сауне с включенными тэнами. К утру его тело высохнет настолько, что кожу можно будет проткнуть пальцем.
Но Егор об этом уже не узнает. А пока, вернувшись из сауны после знакомства с такими любопытными персонажами, он укладывался спать, размышляя над словами Сан Саныча.
«Действительно, какой сложный и ответственный момент для страны! Оказывается, мы вообще готовы были отказаться от этой Олимпиады. Надо же! – размышлял он, лежа в тишине, заложив руки за голову и глядя на блик света, брошенный на потолок уличным фонарем сквозь неплотно зашторенное окно. – И вот, когда несмотря ни на что, все‑таки решились и уже вышли на финишную прямую, угораздило же нас вляпаться в эту войну! В античной Греции на время Олимпиады все войны прекращались, а у нас – наоборот! Совсем кремлевские старцы из ума выжили. Такой козырь противникам дали – грех не воспользоваться». Он знал о том, что президент Картер недавно выступил с призывом бойкотировать московские Игры.
