Оттолкнуться от дна
Аэропорт, где они приземлились, оказался довольно далеко от города. Оно и понятно: поди, найди подходящую площадку тут, среди сопок да болот. Но дорога в город была хорошая, солнышко светило приветливо, а камни да лишайники по обочинам напоминали Приэльбрусье. И даже цвет неба был тут какой‑то темно‑синий, как в горах. В принципе, слой воздуха на севере действительно тоньше, чем в южных широтах. Атмосфера ведь вращается вместе с Земным шаром, и центробежная сила стягивает весь воздух к экватору, обнажая полюса.
Проехали поселок Мурмаши, потом Колу, самое древнее поселение в этих местах, по имени которого назван весь полуостров, и, наконец, за поворотом распахнулась широкая панорама города.
Шестьдесят девятая параллель. Крупнейший в мире населенный пункт за полярным кругом. Самый северный незамерзающий порт планеты. Последний город, основанный Российской империей: в 1916 году, под именем Романов‑на‑Мурмане.
Поселились шеф с Егором в ДМО – Доме междурейсового отдыха моряков. Это было интересное здание. Оно включало в себя комнаты для проживания, буфет, столовую, которая вечером работала как ресторан, библиотеку, игровую комнату, спортзал, радиорубку для связи с кораблями в море и даже, в подвале, спортивный плавательный бассейн.
Антону Антоновичу по распоряжению начальства выделили отдельную комнату, а Егора поселили в двухместную. Располагаясь, он видел в шкафу чьи‑то вещи, но сосед пока отсутствовал.
День прошел в знакомствах. Егор сопровождал Антона Антоновича во время визитов в организации с весьма интересными названиями, например: «Севрыбпромразведка». Они ходили по кабинетам, представлялись, рассказывали о себе, выясняли обстановку, прощупывали почву для сотрудничества. Потом шеф отбыл куда‑то с начальством, и Егор наконец‑то освободился.
– Какой долгий утомительный день! – подумал он, взглянув в сторону залитого солнцем окна. – Еще даже не вечереет, а я что‑то прямо вымотался.
Потом он посмотрел на часы.
– Елки‑палки! Одиннадцатый час! Это ж полярный день, забыл, ёханый бабай! То‑то я смотрю: жрать и спать хочется, как в армии!
Хорошо, что он запасливо прихватил из Москвы кое‑что перекусить. В такое время – где поешь? Разве только на вокзале дрянь какую‑нибудь!
Ключа от его комнаты у горничной не было. Толкнув дверь, Егор увидел невысокого плотного мужчину с широким мясистым лицом, маленьким носом‑пуговкой и мелкими блестящими карими глазками. Незнакомец сидел на кровати, одетый в треники и майку‑алкоголичку неопределенного цвета, туго натянувшуюся на его упитанном животе. Сдвинутые вместе два стула были уставлены бутылками с пивом, на газетке разлеглись белые с розовинкой аппетитные куски какой‑то жирной рыбы.
– О! Наконец‑то! – с нетрезвым восторгом воскликнул мужчина. – Сосед?
– Сосед, – улыбнулся Егор.
– Садись. Пивка попьем. За знакомство. А то я тут уже жду‑жду, ёксель‑моксель! Вижу, что поселился – и не идешь, бляха‑муха. Как зовут?
– Егор.
– Держи лапу, Егор. А я – Володя. Ты в каком флоте ходишь, траловом или Мурманрыброме?
– Я не во флоте. Я в экспедиции.
– А! Промразведка?
– Ну, в общем, да. Почти.
– А я – стармехом хожу в траловом. Садись. На, держи пиво, не стесняйся. Бери, вон, хочешь, палтус – пожирнее, хочешь, желтоперочка – посуше, бляха‑муха.
Егора долго уговаривать не пришлось – был голодным, как собака. Добавив к импровизированному столу свои припасы, он подсел поудобнее. Палтуса он еще никогда не пробовал, рыба ему очень понравилась.
– Где такую можно купить? – наивно спросил он Володю.
– Херушки ты теперь его просто так купишь, – хохотнул стармех. – Это я по талонам отоварился. Есть специальная база, где морякам, пришедшим из рейса, отпускают, чтобы могли семьям гостинец повезти.
– Жалко… – расстроился Егор, со смаком выгрызая жирок со шкурки.
– Сам‑то откуда? – спросил Володя.
– Сейчас из Москвы. А вообще – с юга.
– Женат?
– Нет.
– Молодец! И не торопись с этим делом.
– Почему?
– Я вот поторопился – и теперь, гляди! У меня ведь тут, в Мурманске, и жена, и дочка, и квартира, а я, видишь, в ДМО, с тобой. А почему?
– Почему?
– Потому, что все они, бабы – суки конченные. Понял?
– Ну, уж, прямо – все?
– Все.
Утвердительно кивнув на слове «все», Володя для убедительности закрыл свои маленькие карие глазки. Чтобы открыть их снова, ему потребовалось заметное усилие. Он потянулся к очередной бутылке. Пиво было, на удивление, неплохим. Как потом узнал Егор, тут сошлись два фактора: мягкая вода в местных источниках и главный технолог на пивзаводе в городе Кола – чех по национальности.
– Понимаешь, они – наркоманки хреновы! – продолжал Володя, размахивая полупрозрачной тушкой желтоперки. – Вот, трахнешь ее, и, пока твоя сперма в ней бродит, она – золотая. И ты у нее – самый лучший. А, как только у нее там это дело рассосется – всё, бляха‑муха! Сразу ты – подонок, испоганил ей жизнь, и она, оказывается, всегда тебя ненавидела. Да! И вообще, типа, давай бабки и пошел вон! Вот так! Лярвы – одно слово! Я своей так и говорю. У тебя, говорю, вход в душу – только между ног, и никаких обходных путей нет!
– А где твоя жена работает?
– Официанткой в ресторане «Дары моря». Я с ней там и познакомился.
– Ну, может, тебе просто не повезло? Может, ты не там искал? Ресторан все‑таки – не институт благородных девиц.
– Ой, Егор! Наивный ты человек! Молодой еще! Поживи с мое. У меня вон дочке уже – пятнадцать! Выросла, пока я был в море. И кем выросла? Проституткой. Я жене говорю: «Кого ты мне, бляха‑муха, воспитала? Потаскуху, такую же, как ты сама?» Пришел с рейса, только прилег – звонят в дверь. Открываю. Стоит такой дядя – старше меня: «Тома дома?» Я говорю: «Она тебе нужна? Забирай! Только, чур – в один конец. Мне она тут на хрен не сдалась!». Стоит, лупает глазами, мудак. Давай, Егор! Пошли они все, бляха‑муха! Твое здоровье!
Володя пытался успокоиться, но душа его бурлила и требовала словесного излития.
