Пассии

– Эй, любезный, пепельницу принеси, пожалуйста, – крикнул Валера в пустоту, приподняв пухлую руку. Через минуту из пустоты материализовался официант с пепельницей, и Валера, кое‑как откинувшись на спинку неудобного пластмассового стула, закурил. – У меня тоже нет. Я всё думал – успеем. Она же молодая ещё. А она однажды говорит: «А я в Японию уезжаю, буду японцев русскому языку обучать». ” А как же я?» – говорю. Она молчит. И уехала.

По мере того, как Валера хмелел, лицо его становилось пунцовым, а сентиментальная горечь сменялась злостью. Залив пивом воспоминания о несчастной любви, он переместился в более раннюю область школьных воспоминаний.

– А помнишь Баранова? А Сичинаву? – недобро осклабившись, спросил он Николая.

Николай помнил их. Бесславные ублюдки, которые дрались как боги, водили дружбу с уголовниками, естественно, двоечники, они держали в страхе всю мужскую половину их класса. Но потом в его жизнь пришёл Университет, где были совсем другие люди, и вся эта школьная муть осела, превратилась в ил, копаться в котором у Николая не было никакого желания. А вот у Валеры, похоже, получилось иначе.

– Они у меня оба получили своё. Веришь?! – Валера показал Николаю средних размеров кулак, венчавший не слишком мускулистую руку. Николай не очень поверил и пожал плечами. – А ты знаешь, что я из макара со ста метров белке в глаз попаду? – продолжал описывать свои суперспособности Валера.

Разговор как‑то не клеился, и Николай уже подумывал о том, чтобы уйти. Тем неожиданнее прозвучало предложение Валеры:

– А поехали в «Вермель»…

Кажется, «Вермель» – ночной клуб в подворотне на Раушской набережной – был всегда. По крайней мере, в студенчестве Николай иногда бывал там с друзьями, не имея ни денег, ни большого желания непременно «снять каких‑нибудь девок», а просто за компанию, провести время, которого, как тогда казалось, ещё очень много, и оно утекало, как песок сквозь пальцы. Но то было давно.

– А что мы, собственно, теряем? – задумчиво проговорил Николай.

– Кроме песка, который из нас сыплется! – загоготал порядком опьяневший Валера.

И они поехали. Трезвым в «Вермеле» Николай никогда не был, поэтому помнил его плохо. Он и теперь был не совсем трезв, но достаточно, чтобы внимательно рассмотреть обстановку, которая, впрочем, не представляла собой ничего выдающегося. Они с Валерой взяли двести водки, и после первой же рюмки тот по‑ученически сложил руки на столе, обвёл всё вокруг себя мутным взглядом, словно высматривая кого‑то (возможно, их классуху Любовь Алексеевну, или Баранова с Сичинавой), положил голову на руки и уснул. На танцполе заиграла Nirvana, и Николай, оставшись в одиночестве, вновь принялся бродить по закоулкам памяти. Вечер, фонтаны возле цирка на Вернадского, какие‑то люди, водка в пластиковых стаканчиках, кассетный магнитофон, из которого рвалась больная душа Курта Кобейна, такая близкая тогда, да и сейчас.

– Ба, Николай, ты ли это? – Петя Королевич подсел рядом, выдернув Николая из поглотившего его омута воспоминаний.

К счастью, Петю Николай помнил хорошо. Ещё не так давно они приятельствовали, вместе работали в одной крепкой компании, вместе создавали корпоративную информационную систему, вместе возвращались домой по Каширскому шоссе на Петином джипе, слушая что‑нибудь тяжёлое, отчего им становилось легко на сердце. У них было немало общего, но было одно существенное отличие. Петя был успешным и целеустремленным, а Николай таковым почему‑то не был. Петя жил для себя. Говоря о работе с кем‑нибудь, он любил ввернуть английскую идиому «bread and butter», добавляя от себя "…and caviar» и облизывая при этом губы, словно там действительно оставались икринки черной осетровой. Ещё Петя был франтом, красавчиком и любимчиком женщин. Он не стеснялся заводить романы на работе. Кажется, он вообще ничего не стеснялся, и Николай втайне завидовал этой его способности. Поговаривали, что ему однажды удалось соблазнить саму…

Так что Николай почти не удивился, когда к ним подсела Ксюша Брюквина, тоже бывшая коллега Николая, из‑за которой, кстати, его уволили. Коротко и нарочито небрежно поприветствовав Николая, она перегнулась через стол, положив на него большую упругую грудь, и запустила маленькую ручку в продуманно непослушную шевелюру Петра.

– Ксю, ты невежлива. Не выпить ли вам мировую? – не дожидаясь ответа, Петя подозвал официанта и заказал бутылку серебряной текилы. – Чем ты, кстати, занимаешься? – спросил он Николая, поморщившись то ли от лимона, то ли от начавшего храпеть Валеры.

– Я риэлтор. Вам квартиру не надо продать? – попытался плоско пошутить Николай, которому вдруг стало стыдно своей новой работы на фоне этих баловней судьбы.

– Надо, – вдруг серьёзно сказал Петя и записал телефон Николая. – Давай, наливай

Мало‑помалу Николай расслабился, и они долго болтали о коллегах, о дурацких проектах руководства. Как в старые добрые времена. Словно и не было нелепого увольнения, в один миг оставившего Николая за бортом благополучной жизни, полной надежд и перспектив.

Услышав знакомые аккорды вещи Metallica «Until it sleeps», совсем захмелевший Николай пошел танцевать, если можно было назвать этим словом его телодвижения, которыми он не слишком успешно пытался попасть в такт с музыкой:

 

…And the dirt still stains me,

So wash me, until I’m clean.

 

* * *

 

Утром, когда Николай сидел в офисе своего агентства, располагавшегося в центре, в Большом Лёвшинском переулке, на втором этаже старого московского дома, и размышлял о странных встречах, произошедших вчера, ему позвонили на мобильный. Бодрый мужской голос спросил, сдаётся ли квартира на Звёздном бульваре. Уже привыкший к таким звонкам, не сулившим ничего особенного, Николай в очередной раз описал квартиру. Мужчина изъявил желание посмотреть квартиру как можно быстрее.

Не прошло и часа, как Николай шёл уже протоптанной им дорогой от метро «ВДНХ» по Звёздному бульвару. Бодрый мужчина лет 30 спортивного телосложения и в меру интеллигентного вида, бегло осмотрев квартиру, сказал, что она его полностью устраивает, и он готов снять её хоть сейчас. Такая поспешность показалась Николаю подозрительной. Но он не стал задавать лишних вопросов, чтобы не спугнуть удачу. В конце концов, возможность заработать 5 тысяч рублей и навсегда забыть про скрягу Юрия, была для него достаточным поводом вести себя внимательно и аккуратно. Николай предложил Андрею (именно так представился бодрый мужчина) встретиться ещё раз сегодня ближе к вечеру, в удобном для него месте, чтобы посмотреть документы на квартиру, доверенность от Юрия и заключить договор аренды квартиры.

По пути к метро «Смоленская» Маргарита болтала без умолку, рассказывая Николаю про свою новую игрушку – живого мопса по кличке Челентано. На выходе из станции «Полянка» их уже поджидал Андрей. Они зашли в какую‑то забегаловку, и Маргарита, с трудом помещаясь за крохотным столиком и деликатно ворча, что можно было бы встретиться и в агентстве, продемонстрировала Андрею документы на квартиру, достала бланк договора аренды и уже занесла ручку…