Пассии

Так вот, Гарик, если бы его спросили (хотя его никто ни о чём таком не спрашивал), назвал бы 1990‑е временем тотального поиска себя. И то были бы слова не мальчика, но интроверта. Кто‑то из многочисленных друзей Гарика, пользуясь открывавшимися возможностями, искал себя в изготовлении денег из воздуха, то находя, то вновь теряя. Другие занимались, в принципе, тем же, используя менее быстрые и рискованные, но более разумные методы. Третьи начинали употреблять тяжёлые наркотики (в общаге у Гарика таких не водилось, Боже упаси) и часто обнаруживали себя уже за гранью этой жизни. Но таких, к счастью, было меньшинство. Гарик не относился ни к одной из этих категорий. Он работал за копейки научным сотрудником в институте, писал диссертацию и иногда подрабатывал общеполезным физическим трудом, например, в качестве дворника, которые тогда ещё были, по большей части, русскими. Его не слишком трогали так называемые путчи. Хотя зрелище колонны танков и прочих боевых машин, тяжело и грозно двигавшихся по проспекту Вернадского в направлении Белого дома, было впечатляющим с чисто эстетической точки зрения.

Когда Гарик оставался в своей общаге один, а такое, к его большому сожалению, случалось редко, он читал книги Карлоса Кастанеды. Однажды, по совету кого‑то из своих друзей, любивших употреблять растения силы, он приобрёл первый том сочинений этого автора, а потом и остальные девять или десять. Тогда говорили, что описанные автором путешествия в нагваль под руководством мексиканского мага дона Хуана, скорее всего, просто выдуманы им, возможно, под действием какого‑нибудь мескалина. Гарика не очень беспокоило, было ли правдой то, что писал Кастанеда. Его зацепила магия этих книг. Магия не в смысле какой‑то сверхспособности, хотя и этого в книгах Кастанеды было предостаточно, а в смысле внутреннего, очень интимного намерения достичь если не сути, то глубоко скрытых под гнётом повседневности слоёв существования. Гарик воспринял прочитанное очень серьёзно и даже практиковал тенсёгрити – особые разработанные Кастанедой магические пассы, чем‑то напоминающие ци‑гун. Но слишком уж открыто он жил, слишком много в его жизни было друзей. Хотя были ли они друзьями? Само время ответило на этот вопрос, потому что почти все они, один за другим, исчезли из жизни Гарика. Исчезла и весёлая курносая девушка Таня, с которою они даже жили вместе некоторое время, пока она внезапно не уехала не то в Америку, не то в Германию в поисках простого человеческого счастья.

Освободившись от бремени излишних социальных связей, Гарик стал всерьёз задумываться о том, чтобы найти способ заняться магией по Кастанеде. Он любил одиночество. Но в этом деле – он чувствовал – ему необходимо найти единомышленников. А это было не так легко в эпоху до социальных сетей. Да какие сети, когда Интернет был ещё редкостью? Но Гарику повезло (хотя повезло ли?). Он продолжал теперь уже тихо и почти одиноко жить в общаге универа и после окончания аспирантуры, приплачивая коменданту небольшую, но существенную для них обоих сумму. Там, в универе, на доске объявлений, он и наткнулся на написанное от руки на тетрадном листке в клетку объявление, гласившие, что в Москву приезжает некий учитель, разработавший собственную методику личностного и духовного роста, в основе которой, помимо его собственных инсайтов, лежат восточные практики и учение Карлоса Кастанеды (!). По указанному на листке телефону Гарику сказали, что семинар мастера длительностью две недели состоится в одном из подмосковных пансионатов и будет стоить 120 долларов США. Это было много, но Гарик решил, что непременно должен посетить это мероприятие.

Сергей Светлый, бывший врач из Петербурга, был человеком неглупым, непростым и, как сказали бы теперь, харизматичным. Он действительно много чего прошёл и много у кого учился, хотя и не особо распространялся на эту тему, сохраняя вокруг своей личности ауру таинственности. Гарик быстро понял, что упоминание Кастанеды было чистой воды маркетинговым ходом. Сергей Светлый действительно разработал собственную методику личностного и духовного роста, в которой использовал некоторые термины, встречающиеся у Кастанеды, но не более того. Да и сам автор методики всячески упирал на её уникальность и эксклюзивность. И это не было пустыми словами. Методика была столь же проста, сколь и действенна (на первый взгляд). Суть её состояла в наблюдении за собой, выслеживании (или сталкинге, как называл это Кастанеда). Наблюдению подвергались не столько мысли, сколько такие более реальные и надёжные для регистрации проявления человека, как ощущения тела, эмоции, желания, и, наконец, комплексные паттерны поведения, называемые субличностями. Такое наблюдение, при должном усердии и под чутким руководством мастера, приводило к тому, что человек обучался быть хозяином своих проявлений, то есть себя, а это совершенно магическим образом открывало ему дорогу к исполнению желаний. В качестве примера Сергей Светлый приводил себя. И он, действительно, выглядел необычайно устойчивым, самодостаточным, а главное, мог каким‑то образом влиять на людей. Большинство учеников подпадали под его странное обаяние. На Гарика методика и личность Сергея Светлого произвели неоднозначное впечатление. То, чему учил Светлый, было интересно и действительно работало на каком‑то поверхностном уровне. Человек постепенно начинал отличать свои настоящие эмоции и желания от выдуманных (навык довольно редкий в мире, где большинство живёт умом, который легко обмануть), видел внутреннюю правду, ставил реальные цели и достигал их (иногда). Но Гарику категорически не нравилась манера Светлого общаться с учениками. Под видом внутренней правды он мог в жёсткой форме что‑то высказать ученику для его же, ученика, пользы. Так, Светлый сказал Гарику, что тот слишком серьёзен, и поставил перед ним задачу всё время улыбаться. Это напоминало идиотизм, но Гарик, будучи человеком мягким и податливым, старался это исполнять, по мере сил, уговаривая себя тем, что дон Хуан тоже не церемонился с Карлосом Кастанедой и всё время повторял ему, что чувство собственной важности – злейший враг воина. В итоге со временем из Карлоса вышел толк, да ещё какой. И Гарик после первого семинара отправился на второй, который состоялся через три месяца, потом на третий и так далее, а всего их было семь. Тем более, что Гарик вскоре устроился на работу в одну контору с дядьками, делавшими экспертизы для «Газпрома», а там платили нормально.

На последующих семинарах часть людей отсеивалась, но приходили и новички из эзотерически настроенных масс. Общая атмосфера семинаров Светлого сильно отличалась от принятых в обществе правил поведения. Так называемая открытость провозглашалась и культивировалась как норма жизни. Участники семинара в течение недели жили в пансионате, в комнатах по несколько человек. Обучение начиналось в 7 утра и заканчивалось часов в 10 вечера, а то и позже. Понятное дело, были перерывы. Время летело незаметно, но в конце дня многим казалось, что прожит не день, а целый год жизни. Значительная часть времени посвящалась психоэнергетическим практикам и медитациям из самых разных духовных традиций, а также придуманных лично Сергеем. В промежутках между ними Сергей излагал собравшимся истину, и все внимали ему, сидя в большом зале на полу, подложив что‑нибудь под зад. Комфорт и удобство – злейшие враги осознанности, считал учитель, и был в этом, безусловно, прав. И, конечно же, все делились своими наблюдениями со всеми. Молчать не нужно. Отсидеться невозможно. Да и зачем? Ведь это шанс. За тем и собрались. В безопасной обстановке, оставив на время социум с его писаными и неписаными правилами, автоматизмами и несвободой.

Как и зачем люди попадали в эту школу – трудно сказать. Но только идиот может сказать, что всё происходящее с ним в жизни продумано и просчитано им самим. А кем тогда? Кастанеда об этом ничего не писал…

Так что, если, к примеру, кто кому нравился, к чему скрываться? В пределах разумного, конечно. Хотя где они, эти пределы? К слову сказать, секс и прочие излишества на семинарах запрещались. Тем более, что люди там собирались, в основном, приличные. Хотя крыша, в большей или меньшей степени, ехала практически у всех.

Гарик, как типичный интроверт, чуть ли не с детства склонный к самоисследованию, на семинарах погружался в это с головой, внимания ни на кого особо не обращал и близко ни с кем поначалу не сходился.