Первые и Вторые. Первый сезон. Медведь

* * *

 

Хозяин прокричал ему:

– Тимоха! Стой, дурак!

 

* * *

 

Тимоха, ухмыляясь, начал подниматься по ступенькам.

 

* * *

 

Хозяин направил взведенные револьверы в воздух и разом нажал на спусковые крючки – выстрелов не было. Он нажал еще раз – осечка?

 

* * *

 

Тимоха с размаха ударил его топором по голове. Окровавленный хозяин упал, и его тело покатилось вниз по ступенькам.

 

* * *

 

– Бери что хошь! – прокричал толпе Тимоха и первый кинулся в терем.

 

* * *

 

За околицей имения стоял Игнат, держа под уздцы пару вороных с поклажей.

Крики из усадьбы доносились даже до него.

На небе показалась луна, и Игнат увидел приближающийся силуэт – это была Пелагея.

Игнат спросил:

– Что?

Пелагея покачала головой:

– Матрешка не у них.

Игнат нахмурился:

– А что они?

Пелагея, покачнувшись, ответила:

– Дело сделано. Первые мертвы.

Игнат помог ей взобраться на жеребца.

 

* * *

 

Удаляющиеся силуэты двух всадников освещались заревом от горящего имения.

 

 

10 серия

 

Эпизод 1

Новости

31 марта 1862 года, Костянки

 

Под утро, когда Знахарка делала себе перевязку с какой‑то мазью, в баньку тихо, без стука вошел Третьяк.

Глядя на спящего младенца, он прошептал:

– Матушка, как ты?

Знахарка кивнула:

– Говори!

Третьяк продолжил:

– Я принес молока для младенца и… плохие вести.

Знахарка вопросительно посмотрела на него.

Третьяк глубоко вдохнул, было видно, что он сильно переживает:

– Ночью был бунт. Крестьяне убили хозяина и живьем сожгли его жену и детей в тереме. Крестьяне мало что помнят – как будто были опоены каким‑то зельем. Перед бунтом Тимоха сеял смуту по дворам. Он рассказывал, что крестьяне уже свободные люди, а барин замалчивал это, и предлагал идти к барину на разбор. Сейчас крестьяне разбегаются кто куда, потому что боятся сурового наказания властей.

Знахарка внимательно выслушала Третьяка и прошептала:

– Вон там возьми чистую тряпицу, оторви полосочку, намочи молоком и поднеси к губам младенца.

Третьяк в точности все выполнил.

Знахарка с облегчением вздохнула, когда мальчик начал посасывать молоко.

– Езжай в город в полицию. И пусть дадут телеграмму Тихо‑миру. Он должен помочь. Я скоро покину этот мир – нож был отравлен.

Третьяк нахмурился.

Знахарка погладила младенца по голове:

– Дети, зачатые в Купальскую ночь, наделены волшебной силой, но этот – особенный.

 

* * *

 

Третьяк добрался до Воронежа ближе к обеду.

 

* * *