Петля Сергея Нестерова
Беляев открыл форточку, оторвал кусок газеты, свернул его кульком, ссыпал туда давно погасшие окурки. Делал все машинально, вспоминая, как Председатель после доклада по самоубийству дал поручение провести тщательное, объективное служебное расследование и с горечью отметил, как мало доверяем своим сотрудникам и не ценим драгоценный человеческий материал, которым располагаем. Ему же, Беляеву, приказал провести анализ всех случаев задержания милицией сотрудников органов госбезопасности и выяснить, нет ли эскалации этой тенденции в течение последнего времени.
«Есть над чем подумать, – усмехнулся Беляев, – учитывая, мягко говоря, нелюбовь Министра внутренних дел к нашему Председателю. И тут – надо же! – сегодняшние события… Молодец, конечно, Нестеров. Если б не сдержался, всем было бы плохо. Такое бы дело раздули, что только держись. До вселенского масштаба! Никто не помог бы ребятам. Завтра, как получу рапорта, доложу Председателю. А сейчас – домой. Времени уже первый час, опять Полина ругаться будет».
«Грэг»
Этим вечером Нестеров приехал домой пораньше, еще засветло.
Двор жил обычной жизнью. Колька с Витькой, братья‑близнецы, не сильно и не больно валтузили тихого семилетнего Яшу, сына торгпредского шифровальщика. Дворничиха, из местных, метелкой отбрасывала к забору листья с горячего асфальта. Соседки с верхнего и нижнего этажей, Татьяна с Наташкой, игнорируя окружающих, сложив руки под мощными грудями, с упоением перемывали кому‑то кости.
«Интересно, – подумал Сергей, пожелав им доброго вечера, – они хоть на обед прерывались? Или с восьми утра так стоят?»
В трехэтажном торгпредском доме жило пять семей. Нестеровых поселили в двухкомнатную квартиру на втором. Правда, слово «поселили» в этом случае вряд ли уместно. Квартира числилась за ведомством, название которого вслух за рубежом не произносилось, стояла пустой и ждала приезда новых жильцов больше полугода: досрочно откомандировали Фомкина, а готовой замены ему не было. Так что, пока в пожарном порядке готовили Нестерова, времени утекло много. В заключительной беседе генерал, обрисовав, какие надежды они на него возлагают, совершенно недвусмысленно дал понять, что, учитывая обстоятельства отъезда Фомкина и образ его поведения, Нестерову надо держать ухо востро. Прав оказался генерал.
Любе Нестеров ничего не стал рассказывать. Хотя, как оказалось, от жены разведчика мало что можно спрятать.
Он поднялся на второй этаж, открыл дверь. В гостиной никого не было, хотя какое‑то шевеление в квартире слышалось.
– Любаша, я пришел.
Она выглянула из кухни, держа поднятыми руки, по локоть испачканные в муке:
