Под камнями

Дейв не упускал любую возможность поддеть сарказмом всех, кто попадает в поле зрения, и чудесным образом это всегда сходило ему с рук. Товарищи давно привыкли к его выходкам, а посторонние просто не решались идти против него. Он принадлежал к тому типу людей, которые плюют на всех и этим завораживают, они плюют на правила, на нормы, они сами по себе, они могут раздавать уверенность, как конфеты на Хэллоуин. Они не нуждаются в людях, но люди по итогу нуждаются в них. Такие люди не терпят критики, но, по правде сказать, и сами критикуют очень редко, давая людям свободу и требуя свободы взамен. Они не будут слушать советов, какими бы они ни были, просто по причине, что это говорит другой человек, а не они сами. Такие люди готовы кинуть вызов самому Сатане и не проиграть. Им нужны сражения, им нужны победы. Единственное, что их может убить, – это скука, рутина и бездействие, таким был и Дейв.

Вещи уже были собраны, место костра максимально замаскировано, закидано травой, мхом и ветками. Тянуть смысла не было, но каждый так или иначе непроизвольно хотел оттянуть момент. Неизвестность манила и отталкивающе пугала, как кошка, играя с жертвой, тянула к себе, маня злорадной усмешкой Чеширского Кота. Даже в воздухе чувствовалось напряжение, готовое разразиться разрядом электричества.

Каждому в голову лезли противные, как мелкий червь, мысли, что вернуться могут не все, они прошли десятки экспедиций, но это чувство было новым. Это называют предчувствием.

Бэд молча встал, закидывая на спину рюкзак, безмолвно призывая всех следовать дальше. Просто кто‑то должен быть первым.

 

Троица продолжила свой путь в непроходимую чащу леса, который проглатывал их, быстро скрывая в своем сумраке. В воздухе стояла влага, заполняя легкие на вдохе, распространяясь по венам и капиллярам. Воздух давил, ложился свинцом на плечи, как давила и гробовая тишина; в лесу так не бывает, а если и бывает, то ничего хорошего не предвещает.

Пропустив всех вперед, как обычно, Бэд замыкал безмолвное шествие, даже не пытаясь остановить пощечины от мокрых прутьев, как всегда молчаливый и задумчивый, мыслями глубоко в себе. Он любил одиночество, он купался в нем, испивал его, наслаждался им, только его друзья принимали его таким, принимали его молчание, которое могло длиться целый день, они знали, что он просто хочет быть предоставленным самому себе, хотя бы мысленно, ему это нужно, необходимо. Между экспедициями он мог неделями пропадать в каком‑нибудь хранилище библиотеки, забывая поесть и поспать и не видя солнца и людей. Он так жил, он был таким. Одиноким фанатиком своей идеи, не способным отказаться от нее ни за что. С раннего детства он с упоением читал о сотворении мира, о далеких временах, о жизни на земле, когда еще не пришло время людей, когда царствовали динозавры и существа, им предшествующие, представляя, какой была земля в те далекие времена.

Когда несколько лет назад случай свел его с двумя такими же сумасшедшими учеными, как и он, он понял, что обрел семью, он наконец был не одинок. И вот сейчас всего несколько десятков километров отделяют их от мечты, от цели жизни, ошибки быть не может, они не могли допустить ошибку. Они хотели его найти, но вот что делать дальше? Эти мысли не давали покоя. Знания о сотворении мира, знания, которые старше, чем мир, которые хранят тайны вселенной, темной, вязкой субстанции, которая несет наш сине‑зеленый шар навстречу неизвестности.

Лес сгущался, смыкая свои сети, обступая все ближе и плотнее, извилистыми деревьями, которые были покрыты колючим мелким плющом, то и дело цепляющимся за штаны.

Каждый понимал, что это не утренняя прогулка, не очередной пикник на природе, не вылазка на выходные. Каждый представлял и строил догадки, были ли тут люди до них, что с ними случилось, о чем говорят нерасшифрованные иероглифы на карте, верны ли все легенды и предания. Они пытались отогнать эти мысли как можно дальше, но они возвращались медленным противным червем, ворошившимся внутри, как в яблоке. Слишком много в этот раз они поставили на карту.

Мокрые прутья хрустели под ногами, солнце практически не пробивало густую крону деревьев, что делало день плохо отличимым от ночи. Чем дальше они уходили, тем больше возрастало напряжение, в крови появлялись раздражающие нотки надвигающегося ужаса. Затишье перед бурей – вот чем была тишина.

 

– Я что‑то видела, – вполголоса нарушила молчание Поли, резко остановившись и потянувшись к клинку.

– Где? – Дейв в секунду снял с предохранителя «макаров», подойдя ближе к девушке.

Поли молча кивнула в сторону непроглядной чащи, где ветки деревьев сплели черную паутину без листьев и признаков жизни, но было тихо.

– На что было похоже?

– Я не поняла, просто движение.

– Хотелось бы списать на животных, – протянул Бэд, оглядываясь по сторонам, – да боюсь, не наш случай.

Медленно двигаясь дальше, постоянно оглядываясь и всматриваясь в темноту, вскоре каждый стал чувствовать присутствие кого‑то или чего‑то еще. Лишнего. Теперь это стало очевидно, что‑то было рядом, но не показывалось в поле зрения. Это напрягало, давило и радовало одновременно.

Около двух часов троица неустанно двигалась вперед, топча болотистую жижу берцами, замечая единичное движение то с одной стороны, то с другой. Редкое небо, проглядывающее сквозь деревья, сияло нездоровым зеленым оттенком. Под ногами протяжно булькало болото, выпуская зеленые, хлопающие пузыри грязи из‑под ног, зато стало заметно меньше бурелома и густой растительности, что позволяло хоть как‑то отслеживать перемещение гостя.

– Дейв, – негромко позвала девушка, – мы не сможем идти вечно, мы должны рано или поздно сделать передышку.

Дейв с Поли были на своей, особой волне, которую не понимал даже Бэд; они могли два часа орать на друг друга, обвиняя во всех смертных грехах, до утра спорить, тыча друг другу в лицо каким‑нибудь развалившимся свитком, язвить и плеваться сарказмом, но, если дело доходило до ручки, вытаскивали друг друга из любого дерьма. Между ними был огонь, от которого они могли давать электричество в бедные города.

– Попробуем протянуть как можно больше, – Дейв сбавил шаг и поравнялся в Поли, – хотя бы найдем выгодную для нас позицию, нам нужен обзор.

– Я думала поискать скалы, я видела на карте – вдалеке должен быть горный хребет, он может закрыть нам спины.

– И загнать в угол…

– Да… и загнать…

С этим нельзя было не согласиться; как обычно: или они получат или все, или повесят свои кишки на этих вековых кедрах.

– Я думаю, надо рискнуть, в любом случае, тут нет места, которое даст нам хоть какой‑то шанс; попробуем дойти, помнишь направление?

Поли кивнула в сторону. Если найти удобный выступ, который будет давать обзор местности, у них будет фора.

– Поли, – уже чуть уйдя вперед, окликнул парень, – ни на шаг от меня.

Легкая и чуть заметная ухмылка мгновенно появилась на усталом лице девушки, но Дейв уже ушел вперед.

Нечто появлялось все чаще и все ближе. Среди деревьев мелькал большой силуэт, треск веток и хлюпанье болота под весом чего‑то тяжелого раздавались по сторонам. Но секунды было слишком мало, чтобы разглядеть более детально. Единственное, что они смогли выяснить, – оно больше человека раза в два и оно было максимально заинтересовано в них.