Поместье Лок-Даун

Разговоры в комнате мгновенно стихли. Ева посмотрела на леди Инверкиллен, но та рассеянно глядела в окно.

– Ева, прекрати, – тихо урезонил невесту Фергюс, накрыв ее ладонь своей.

Белла наградила Еву гневным взглядом.

– У нас горе, а ты только и думаешь, что о своих свадебных цветах. Нашла время. – У этой девицы никаких понятий о приличиях. Торговка она и есть торговка. Что с нее возьмешь?

– Белла, – твердо произнес Фергюс, – она вправе расстраиваться. Ее свадьба откладывается, и…

– Откладывается?! – вскричала Ева.

– А что тебя так удивляет?! – вспылила Белла. – У нас в доме траур. Если ты не заметила, все одеты в черное.

Преподобный Малькольм невольно глянул на Ангуса и Хью. Те оба сидели за столом в белых теннисках.

Нельзя, чтобы семья ссорилась перед викарием, подумала Констанция. Он не умеет держать язык за зубами. К вечеру об этом будет судачить весь городок.

– Леди, прошу вас, не забывайте, что у нас гость.

Ева с силой швырнула салфетку на стол, так что Фергюс вздрогнул.

– Белла, мы, между прочим, уже заказали пригласительные открытки. О нашей свадьбе писали газеты. Как все это будет выглядеть, если свадьбу отложить?! – Ева почти кричала.

– Это будет выглядеть прилично и респектабельно, чего не скажешь о твоем поведении!

Вся комната охнула.

– Леди, прошу вас! – спокойным, но громким голосом осадила их Констанция, выставив перед собой руки. – Как хозяйка этого дома, я требую… – Изложить свое требование она не успела, так как Белла и Ева вскочили на ноги.

– Констанция, ты не смеешь ничего требовать, – в ярости прошипела Белла. – Ты – не хозяйка этого дома.

– Отныне – хозяйка, – парировала Констанция. Она перевела дух, намереваясь продолжить, но Ева выбежала из столовой, хлопнув за собой дверью. Все ошеломленно застыли.

Видимо, перепалка и последовавшая затем внезапная тишина заставили леди Инверкиллен очнуться от своих грез.

– Давайте есть пудинг? – мягко предложила она, жестом веля Хадсону убирать со стола грязные тарелки.

Спустя шесть дней состоялись похороны. Из городка мало кто пришел проводить лорда Инверкиллена в последний путь, но несколько титулованных особ явились на погребение, из уважения к аристократии. Желтые розы вызвали всеобщее восхищение.

После церковной службы в Лок‑Даун стали прибывать другие лорды и леди. Миссис Макбейн забеспокоилась: заметит ли кто‑нибудь, что часть лакеев отсутствует? Из‑за проклятой болезни их число уменьшилось с восьми до пяти, и ей пришлось подключить к обслуживанию гостей горничных. «Мы бы справились, – думала экономка, – если б это сборище меньше увлекалось спиртным». Словно здесь не поминки, а торжественный прием. У них едва хватало рук, чтобы подавать блюда с напитками и убирать грязную посуду, а тем более ее мыть. От Ангуса толку было мало; он только и делал, что вливал в себя виски, словно от этого зависела его жизнь. Хорошо хоть Хью был рядом с ним. Лишь ему одному удавалось держать Ангуса в узде.

Его преподобие занял место у больших напольных часов, стоявших у самой двери в гостиную, – чтобы первым пробовать закуски, которые приносили из кухни. Если кто‑то из гостей подходил к нему, он охотно пускался в разглагольствования. Причем порой так увлекался, что слюна и крошки летели у него изо рта, попадая на дамские декольте. Особенно не повезло графине Драйберг, и миссис Макбейн пришлось проводить ее в дамскую комнату на втором этаже, чтобы та привела себя в порядок. Экономка уже готова была пожалеть графиню, но та во весь голос заявила, что Сэйди, которую прислали ей в помощь, пыталась прямо с нее стащить драгоценности. Явиться на похороны в драгоценностях и декольте!

До миссис Макбейн, постоянно обходившей гостиную по краю, доносились обрывки разговоров. Ничего интересного, обычная светская болтовня аристократов. Леди обсуждали новые веяния моды, дорогие ожерелья и сплетни о любовных романах. Джентльмены занимали себя виски, рассказами об охоте и похотливых горничных.

«Когда уже они уйдут?» – досадовала экономка. Им ведь, ко всему прочему, еще и ужин готовить, а все и так измотаны похоронами.

Лолис с врачом о чем‑то напряженно беседовали. Они стояли в углу возле мраморной скульптуры обнаженной, созданной по заказу 12‑го графа после его возвращения из поездки по Европе. Ходили слухи, что это изображена его любовница. Доктор опирался на статую, свесив руку с ее плеча, и не замечал, что его ладонь опасно близка к тому, чтобы обхватить грудь обнаженной девушки. Миссис Макбейн стало любопытно, о чем они шепчутся. Судя по их лицам, должно быть, о чем‑то очень важном.

Пойду‑ка поправлю шторы за ними, решила экономка, приближаясь к врачу и адвокату.

– Честное слово, не знаю, как сообщить эту новость, но это надо сделать завтра, – говорил Лолис, потягивая виски.

– Это абсолютно точно? Ошибки быть не могло? – спрашивал доктор столь же озабоченным тоном.

А заодно поправлю те цветы, пока я здесь.

– Нет, – вздохнул Лолис. – Макгрегор всегда точен. Этого у него не отнять.

Доктор сочувственно кивнул.

– Нельзя хотя бы ненадолго отложить? Дать им немного времени, чтобы прийти в себя?

Боже, как неряшливо лежат те журналы! Миссис Макбейн принялась подравнивать последний номер «Кантри лайф».

– Я связан обязательствами. Спасибо Хэмишу. Он хотел, чтобы это было сделано именно так, и я по глупости согласился, – заявил адвокат, отхлебнув из бокала чрезмерно большой глоток виски.

Они вдруг оба обернулись и заметили экономку. Миссис Макбейн невинно улыбнулась им, продолжая наводить порядок на столе. Занервничав, мужчины поспешили прочь, словно нашкодившие школьники.

О чем это они говорили? Однако поразмыслить об услышанном миссис Макбейн не успела. Его преподобие опять подавился сэндвичем, и она бросилась ему на помощь. Ну когда же вы все уйдете?

Заскучав на поминках, Ева забрела в бильярдную и сразу взглянула на потолок. Неужели в этом доме не найдется ни одной комнаты, где не было бы тартана Инверкилленов? Она увидела Сесила, играющего в одиночку. Казалось, смерть брата мало его опечалила. Ева прислонилась к дверному косяку. И что это он напевает? Из Гилберта и Салливана[1]? Мелодию она не узнавала.

– Что, надоел спектакль? Все эти крокодиловы слезы? – спросил Сесил, отпивая глоток бренди. – Играете? – Он жестом указал на бильярдный стол.

[1] Гилберт и Салливан – либреттист Уильям Гилберт (1836–1911) и композитор Артур Салливан (1842–1900), сотрудничавшие в Викторианскую эпоху. В 1871–1896 гг. создали 14 комических опер, среди которых наиболее известными считаются «Корабль Ее Величества “Пинафор”», «Пираты Пензанса» и «Микадо».