Последнее дежурство
– Ты, Сидоров, конечно можешь сомневаться в умственных способностях людей, имеющих мнение отличное от твоего, но гибель кисти уже медицинский факт. Поймите, просто мышцы предплечья тянут своими сухожилиями, как веревками, кости мертвых пальцев. Вот посмотри внимательно!
Андрей взял у медсестры скальпель и проткнул лезвием обмороженную кисть руки.
– Чувствуешь какую‑нибудь боль?
– Нет… Совсем ничего не чувствую, – вдруг всхлипнул несчастный Сидоров, – хрен с ней! Режьте!
Когда медсестра увела больного, Андрей рассказал слушателям его печальную историю. Парень заснул бесчувственно пьяным прямо во дворе дома. Пока прохожие его не растолкали, он успел пролежать на морозе несколько часов. Правая кисть была в меховой рукавице, а левая оказалась почему‑то открытой.
– Левую кисть уже невозможно спасти. Тотальный некроз всех тканей! Если нет вопросов, все могут быть свободны!
Студентки шумной стайкой потянулись к выходу. Андрей с плакатами под мышкой направился в сторону ординаторской. Хирурги толпились вокруг дивана, на котором за шахматной доской в задумчивости сидели очередные соперники.
– Вот что товарищи эскулапы, – подошел к игрокам Андрей, – наши погнали городских! Домой! Не жгите служебный кислород в лечебном помещении!
В дверь заглянула постовая сестра Роза, похожая на цыганку смуглая полная брюнетка:
– Андрей Евгеньевич, звонили из приемника, у них новое обращение.
Дежурный фельдшер приемного покоя Полина, рыжеволосая маленькая бестия с невозмутимым лицом порхала по врачебным кабинетам с пачкой направлений и анализов в маленьких ручках. Одарив Андрея фирменной улыбкой, она разложила бумажки веером перед ним на столе.
– Седьмая больница закрылась на внеплановую мойку. И всю неотложку теперь везут сюда. В приемное отделение уже стоит очередь из 5 машин, – доложилась Андрею Полина и выглянула в коридор, где томилась в ожидании приема очередь больных.
– Вначале заходят те, у кого болит живот, – скомандовала Полина и распахнула дверь в смотровую комнату.
Двух девушек с подозрением на острый аппендицит Андрей велел сразу готовить в операционную. Полупьяного мужчину с ножевым ранением в живот такие же пьяные родственники внесли на руках и положили на кушетку. Хирург задрал его окровавленную рубашку, из резаной раны передней стенки живота сочилась кровь и торчал желтый жир.
– Этого драчуна тоже оформляй, – бросил Полине Андрей, – а остальным, кто с кишечными и почечными коликами, вколи им в задницы но‑шпу с анальгином да отправь на обзорный рентген брюшной полости. Я приду глянуть попозжее…
Он вышел в коридор и, заметив приоткрытую дверь кабинета заведующей приемником Ольги Васильевны Гридневой, тихонько толкнул ее плечом. Гриднева, холеная крашеная блондинка с нарисованными бровями, мучилась у окна за составлением графика дежурств сотрудников покоя.
– Понаписали‑то, понаписали пожеланий, – ворчала она, перебирая листки с цифрами дат, – всем надо праздники и выходные, чтоб двойной тариф был! Молорики!
– Ольга Васильевна, быть руководящей женщиной не так уж и просто! Зашел нижайше просить выделить мне из ваших неприкосновенных запасов одну баночку томатов, замаринованных по вашему старинному рецепту! Они всегда просто великолепны!
– Титанический труд! И всё ради чего? Ради вас, мужиков! Какой же вы, лапуля, Андрей Евгеньевич! Умеете обращаться с дамами, – запела традиционную песню разведенки Гриднева. Она достала из тумбочки стеклянную банку с помидорами и протянула хирургу:
– Возьмите на дежурство! Потом скажете, как вам дамские пальчики… А что так заходите изредка?
Андрей нагнувшись страстно прошептал в ее маленькое розовое ушко:
– Замануха, вы постоянно давите на меня душевными скрепами и народными предрассудками… Эх, если бы вы знали, Ольга Васильевна, темную тайну мужского сердца! Какой же там сумрак! Хорошие мужики тоже иногда поступают плохо. Правда, редко! А вааще, вы правы, лучше ходить по бабам, чем – под себя! Короче, мы, как преданные веруны и сектанты, завсегда – ваши со всеми потрохами…
Он, бережно прижимая к груди банку, покинул кабинет Гридневой.
– Знаем мы про ваши тайны кобелиные, – деликатно хихикнула вслед ему заведующая приемника.
Еще раз заглянув к Полине, Андрей отпустил домой пациентов со снятыми приступами болей и подошел к открытому окну. Напротив, рядом со скамейкой для посетителей на газоне скрючился потрепанный мужик.
– Хочу полюбопытствовать, так сказать, в плане получения инфы… давно этот гражданин находится на нашей территории?
– С утра лежит алкаш, – ответила Полина, – он здесь часто бродит. От ментов прячется!
– Трудно радоваться тому, что тебя хватают на улице и тащат в кутузку только лишь потому, что ты по мнению полицейских хиппуешь. Чего же он не уходит? Верная чуйка подсказывает, что как‑то странно снижается запас его двигательной энергии. Вели, лапуля, санитарам тащить этого пластуна ко мне на дознание с пристрастием!
После короткого осмотра Андрей попросил Полину соединить его с Захаровым.
– Привет, Борисыч! Я из приемника. Пару аппендицитов, проникающее ножевое ранение живота и, кажется, прободение язвы с начинающимся перитонитом. Живот у бедолаги уже как доска! Короче! Ты Инессу пока не тереби… запрягай клинордов. Помогут тебе ревизию брюха сделать… Потом оставь их вдвоем на аппендиксах, пущай шашками вдвоем машут! Я пока сбегаю в реанимацию. Инна с тобой рядом? Дай ей трубку, будь добр! Инка, ты чем сейчас собираешься заняться? Кофею выпить… Пошли к Насте. Если кто не понял, многие доктора реанимацию‑анестезиологию зовут Настей… вот не в обиду женщинам! Айда со мной наших прикомандированных проведаем, чтоб их тамошние лепилы сильно не щемили… Ничё… ниче! Кофе у реаниматологов допьешь. Знаешь, они как готовят! Это не твое растворимое пойло! Ну я уже пошел…
Андрей решил сократить свой путь и пройти через отделение анестезиологии, так как оно было соединено с реанимацией металлической дверью на случай пожарной эвакуации. Дубликат ключа сделал Андрею завхоз в обмен на периодические лечебные услуги. У перегородки возле двух завязанных мешков копошился анестезиолог Гера Гуллих.
– Что дают? – с любопытством спросил коллегу Андрей. Гуллих обернулся:
– Привет Андрюха! У нас в отделении завтра намечен пикник, надо кое‑что прикупить… вот в каптерке собрал стеклотару. Чтобы завершить логическую цепь событий хочу сдать это бесхозное имущество в аптеку кожвендиспансера. Фармацевты давно ноют, что для всяких наружных болтушек им посуды не хватает. Обещали заплатить чистоганом… за счет любителей триппера.
– Здоровы же вы пить, братцы, – с завистью вздохнул хирург, – титановые, видать, у вас печень и селезень!
– Согласно народному обычаю стакан «сорокоградусной» непременно нужно выпивать залпом. Если алкоголя в организме вообще нет, то с большой долей вероятности ты – труп. С малой – не житель данной планеты… я все же искренне надеюсь, что это такой толстый троллинг с вашей стороны, – мирно заметил Гера, – Мы вечны лишь в настоящем. У Высоцкого на этот счет есть хорошие слова в песне…» убегал он от инфаркта, а инсульт его поймал…» Говорят, у вашей Инны дитё погибло? Правда, что ль?