Последнее дежурство
Все трое несколько приятных минут глотали горячий кофе из чашечек, блаженно закрывая глаза и втягивая ноздрями ароматный парок. Андрей поймал вопросительный взгляд Куликова, кивнул незаметно в сторону Инны и выразительно зажмурился. Куликов понимающе качнул головой. Сидоренко меланхолично перебирал струны, глядя в матовое окно:
«Час, два… умрете все, недолго ждать…»
Посланник Неба приструнил недужных.
«Не сдвинетесь до срока ни на пядь
Пока за жизнь цепляетесь натужно».
Дух испуская из своих утроб,
Они ушли сменяясь, друг за другом.
Архангел шлюху взял, наверно – гомофоб,
Иль чисто по‑пацански за заслуги!
Набегавшись по больничным этажам, Андрей устало добрел в кабинет дежурантов, свалился на кушетку, и моментально отключился. Оглушительный звук телефона в темноте. Андрей сразу вскочил на ноги.
– В приемное срочно, – привычно доложила Полина, – Андрей Евгеньевич, вас ждем!
– Сейчас Инессу Палну пришлю, сам‑то хочу в операционный блок смотаться. Что там? Ребенок… Мммыы… Лады, иду! Инессе не звони…
Сонный Андрей отправился в смотровую. На кушетке рядом с родителями сидел готовый ко всем бедам трехлетний мужичок с оголённым мужским достоинством. Заметив Андрея, он горестно всхлипнул:
– Дяденька! Писечка сильно болит…
– Не плачь… сейчас вылечим твой маленький крантик, дружок! А сначала я просто погляжу, – улыбнулся Андрей. После обследования он укоризненно обратился к родителям малыша:
– Мама и папа, объявляю выговор без занесения! Недостаточно следите за мужским хозяйством сынишки, надо регулярно делать туалет писульки. Оттого у ребенка и началось воспаление в этой области, даже рыхлые спайки уже начали образовываться.
Молодые родители виновато молчали.
– Значит, так! Мама держит свое чадо за бедра, папа – за руки, чтобы малец мне нос не поцарапал, – скомандовал Андрей.
Смазав пинцет эмульсией, он коротким круговым движением разорвал нежные сращения крайней плоти. Выделилось несколько капель крови, в воздухе на секунду повис детский визг и наступила тишина.
– Все, малыш, одевайся! Мама, завтра сами обработаете пацану причинное место эмульсией с антибиотиком. И так несколько дней подряд, тогда воспаление пройдет быстро. Папу подключайте, заодно детство вспомнит!
Отец, бледный и потный, кивнул головой. Сопровождаемый родителями мальчик пошел к выходу, обернулся и громко выпалил:
– Пасиба, дядька!
Андрей с удовольствием помахал рукой ему вслед:
– Каков орленок! Счастливо оставаться, Полинария! Я побег в операционную… посмотрим, как там наши интерны человечков потрошат! А то вдруг в организме лишнее отрежут и скажут, что пришлось так сделать, чтобы удостовериться в причинах его смерти!
У дверей оперблока ему встретилась каталка с больным, которого после сделанной операции вывозили санитарки. Увидев крохотную повязку на животе, Андрей нахмурился.
– Привет двум будущим великим хирургам, – добродушно произнес он, подходя к операционному столу. Клинические ординаторы устало переминались, разглядывая удаленный у больного аппендикс.
– Какой длины разрез делали? Сколько времени ушло на аппендэктомию? Что молчим?
Андрей повернулся к операционной сестре:
– Альфия, тогда ты мне ответь, пожалуйста, если молодые доктора дар речи потеряли из уважения ко мне.
Сестра, краснощекая толстушка ошеломленно заморгала и пролепетала:
– Разрез был длиной два сантиметра… время операции – восемь… семь минут…
– Вы меня приводите в паническое бешенство… не играйте в эту игру, господа, – нарочитым шепотом продолжил Андрей, – еще раз попадетесь с подобной самодеятельностью, мордами по полу возить буду! Хирург отвечает за каждый взмах руки. И запомните, уберменши от топографической анатомии, старую хирургическую поговорку – «большой хирург – большой разрез»…иначе ничего не поймете и ничему не научитесь! Человек, придумавший такой маленький разрез, хоть это и неправильно, возможно гений, устремлённый в будущее. Но лучше оставьте мысли о собственной неповторимости. Человеческую сущность никто не отменял. Вы зря думаете, что лучше всех. А теперь подробно расскажите мне про ваши следующие достижения.
Ординатор Шальнев, двухметровый курносый великан торопливо отрапортовал:
– Прободение язвы. Олег Борисович зашил дырку в стенке желудка. Ножевое ранение – при открытой ревизии брюшной полости признаков повреждения других органов не обнаружено не было. Вроде бы все!
– Шевелитесь дальше. Успех к вам придет, – смягчился Андрей, – а я пошел чаи гонять в родное отделение.
Возле лестницы он столкнулся с Инессой, которая в синем байковом халате и со стерильной укладкой инструментов в руке поджидала лифт.
– Вызвали в соседний роддом, там – задержка мочи у родильницы, а на улице наверно холодно уже, вот и приоделась на всякий пожарный случай, – объяснила она свой необычный внешний вид.
– Давай, сходим вместе, что‑то давненько я к сестрам‑гинекологам не заглядывал, – оживился Андрей и галантно взял сослуживицу под руку. – Проктологи, гинекологи и урологи – соседи.
Родильное отделение находилось в ста метрах от хирургического корпуса, дул прохладный вечерний ветерок. Дежурный акушер лаконично изложила ситуацию:
– Женщине сорок лет, сложные затяжные роды, задержка мочеиспускания, увеличенный мочевой пузырь прощупывается над лоном.
– Урологи конечно всех спасут, однако очень странно получать вызов в роддом. Ведь роды – самое безопасное дело для жизни женщины! – хмыкнул Андрей.
Гинеколог рассмеялась:
– Хоспади, как же я обожаю мужиков, которые рассуждают о легкости женских родов! И чего это у меня в отделении «пирожок с начинкой» все разродиться не может, беременная малолетка до шестнадцати лет и младше…
Инесса похлопала Андрея по плечу:
– Поболтай тут за жизнь с милой докторшей, а я пока помогу бедненькой роженице облегчиться.
