Приглашение в скит. Роман

– Погодите‑ка. Погодите! Сами‑то погодите! – выставил Валерьян перед собой свои матовые ладони, удерживая будто чужое словоизвержение. – Там была другая мораль, другое мировоззрение! Нельзя выдёргивать под сегодняшнее солнышко прошлое, не учитывая ту психологию, то развитие социума… Да, и кстати, я недавно тоже кое‑что прочёл – в журнале. Совершенно новый взгляд на историю Руси. Не нашествие было в 13‑м веке, не иго обескровило русский народ, а космический катаклизм… Много повымерло от удара и радиации. Кто остался в живых, поголовно болели и обессилили. Соседи по пространству попросту избегали посещать места катастрофы… А татаро‑монголы, что ж, пришли к уже порушенному. Ничем и поживиться особенно‑то не смогли. Нечего было брать. Что там осталось после кометного удара? Очень убедительная теория, уверяю вас, с приведением фактов изысканий. Почитайте. Мы последствия той глобальной катастрофы ощущаем до сих пор. И чернополь – лишь подтвердил это, выявилась масса интересных фактов… чудовищных! Понимаете, следы чернопольской радиации не совпали со следами от космической атаки. Тогдашняя катастрофа имела гораздо больший масштаб! Неизмеримо. Понимаете? Нам вроде как всего лишь напомнили чернополем – чтоб не заносились, не гордились… Кроме того дали повод обследовать пространство и дали подсказку в разрешении многих вопросов. В том числе и загадку ига этого самого монголо‑татарского, о котором вы упомянули. А православие, между прочим, оказалось целебным приютом на русской земле для обездоленных, пострадавших от всяческих невзгод и разочарований…

– Лю‑бо‑пытно, – полковник Серж почесал большим ногтем за ухом и затем гладкую свою щёку. – Я знаком с историей, археологией, геологией… («Ух ты какой подкованный», – восхитился я невольно и без всякого сарказма: полковник явно перешёл в другую фазу опьянения, и речь его сделалась внятней, а мысль собранней.) Вы полагаете, специалисты согласятся? У них столько фактов нарыто… Да не‑ет, то что нарыли за всё время, никуда не деть. История – это ж наука нешуточная! Но, может быть, в самом деле, и это ваше открытие не надо исключать? Как одну из причин. Метеорит… а чо, вдруг было. Ну и пусть будет в добавление. Я не против новых открытий.

Но при этом полковник улыбнулся ехидно:

– Но что вы хотите этим сказать? Патриотизм заел? И монголы с татарами нас не одолели бы, не случись кометы вашей?.. Я больше чем уверен, что это никому не нужно… и журнал ваш, небось, тоже никто не покупает и, значит, не читает. Кто у нас сейчас вообще что‑нибудь читает? А? То‑то же. И никому нет дела до вашего великого открытия. Никому, понимаете? Всем до фени – была Русь такой или этакой. И теперь – есть она или нет её… Точнее, недоброжелателям до нас даже больше дела, чем доброжелателям. Потому что недоброжелатель заинтересован, по крайней мере, в нашем развале, в нашем крахе, чтоб захватить ресурсы. А доброжелателю – именно до фени с кисточкой… Знаете, я тоже кое‑что читал. Я ещё тот читарь, из прошлой эпохи. Угу, у одного вашего священнослужителя поднаторел: землю, дескать, Бог создал для того, чтобы пополнить ряды ангелов (к люциферу‑то много ушло тогда, вы в курсе, надеюсь). И вот когда достаточно наберётся праведников – а в небесной бухгалтерии тот день и час известны доподлинно! – тогда и наступит апокалипсис. И, между прочим, получается вот что! Значит, если я лично – уже к имеющимся праведникам – тоже стану пушистым, то тем самым, получается, я приближу конец нашего мира! Этот самый апокалипсис. А?! Туши свет, ребята! Так ведь? Или не так?

Валерьян между тем приуныл и заметно заскучал, упершись локтями в колени и сгорбившись. Явный признак, что накопил отчуждение или даже отторжение. У него в этом смысле градация чёткая. До определённого момента он держится в рамках, но затем происходит взрыв… Нервная система такая, говорит он, вернее – хвастается почему‑то этой своей системой. Импульсивность непредсказуемая.

И я поспешил, как говорится, смикшировать…

– Вот вы упомянули слово пространство. Слово, надо заметить, ключевое. Судя по всему, вы человек не только специалист в деле безопасности, но и в целом широко образованный…

Мой довольно спокойный тон и скрытая лесть заставили Сержа отодвинуть стакан и, слегка откинувшись корпусом, с любопытством воззриться уже на меня.

– Можно по‑разному относиться к отдельным людям… важно понять, чем они полезны или вредны для про‑стран‑ства! Все мы только тем и занимаемся, что создаём информационное про‑стран‑ство. И это существенным образом меняет ход событий не только самого прос‑тран‑ства, но и сообществ, государств и каждого в нём отдельно взятого индивида.

– Пожалуйста, Иван Саныч, – поднял свой перст полковник Серж, – произносите слово слитно. А то режет слух. Без обид.

– Хорошо. Так, о чём я?.. А! И вот отчего важно насыщать пространство не чем попадя, всяким хламом‑дымом, и тем более злобой, мерзостью, а настоящими ценностями – любовью, совестливостью, правдивостью… Потому‑то и почитаются в морально развитых обществах отшельники и святые – самые, казалось бы, бесполезные люди, с материальной точки зрения. А почему? А потому что сила их молитв за нас с вами, психическая энергия такова, что впечатывает свои образы на космической субстанции – на, условно говоря, – карте памяти. И затем считывается теми из нас, кто готов принимать… Так что религии – естественно, их культовые принадлежности, храмы, обряды – есть не что иное, как транспортация образов для установления связи с Богом.

– А экстрасенсы? – как‑то лениво перебил уже полковник с усиками, Анатолий.

– Ну, простите, у экстрасенсов – совсем, знаете ли, иные… э, задачи. Всё упирается в психологическую установку и доброжелательность тех, кого они там, наверху, выбирают – те, кто за нас молится. Проще говоря: Творца или демона. И рано или поздно информационные накопления создадут (и создают!) в пространстве эффект саморазвития общества, его сознания. Речь может идти всё о той же ноосфере, по Вернадскому. Так что разница между каким‑нибудь Кашпировским или Гробовым, оболванившими полстраны через халяву, и – оглянемся назад в прошлое, – Платоном – очень существенна. Не так ли? И если б Платону предоставили возможность вещать во всеуслышание и во всёувиденье, как нашим современным целителям в кавычках, то…

 

Бытовое электричество

Тут я заметил, что меня уже не слушают. Тоже разболтался – не выдержал искус полемической лихорадки. Мои спутники корпоративно – и забавно! – сфокусировались на полных стопках, и я благоразумно погас. Трудно, согласитесь, владеть чужим вниманием в такой ситуации. Да и чего, собственно, ерепениться? Ведь я экскурсант, и не забывай этого.

– Ха‑алстух у тебя больно хорош, – то ли похвалил, то ли сыронизировал гладкощёкий Серж, глядя на своего коллегу. Анатолий потрогал свой кадык, пожал плечами:

– Я ж его снял и упрятал. Как только вошёл сюда и переоделся. Ты не заметил разве?

– А я вот помню, память у меня ещё молодая… – и скосив в мою сторону хитрый глаз: – Врезалось в карту памяти. Хороший галстук!

– О да, – кивнул Анатолий и при этом усмехнулся чему‑то далёкому, во всяком случае, не рядом находящемуся. – У меня их штук сто и плюс один штук. Чуть забрезжит праздник, тёща тут как тут, и без всякой подначки в подарок новый галстук мне – от широты души, вероятно, хотя я их только в командировку и повязываю. Я жену спрашиваю: слышь, говорю, Ленуль, вы меня с Всякашвили перепутали, что ли? Я галстуками не завтракаю, не обедаю и не ужинаю. Даже предпочитаю жвачку, если уж на то пошло…

– А она?