Пробуждение. Кровь и Обман. Том 2

– Не за ту вы меня принимаете, сэр. Я не шлюха какая‑нибудь. У вас тут достаточно шлюх, которые с радостью прыгнут в вашу постель.

– Пустоголовые шлюхи меня не интересуют. – отмахнулся Кремень. – Ты же… уважительно относишься ко мне, хотя совсем меня не знаешь. И говоришь не так, как прочие…

– Что поделать, если я умнее большинства? – дернула плечом женщина, расплываясь в ухмылке. – И намного опаснее.

Мужчина усмехнулся, нагнулся к ней и протянул руку к ножке ее стула. В одно движение он подвинул ее к себе настолько близко, что Марьяна ощутила его дыхание на своем лице.

– Я вижу. – тихо сказал он, разглядывая ее. – Но ты красивая, хоть и носишь эту краску…

– Это кровь убитых. – ответила Марьяна, откладывая на стол нож с вилкой.

Он поднял руку и очень нежно обхватил ее шею, чуть погладив.

– Стань моей. Я одарю тебя сверх того, что тебе могут дать другие. – прорычал Кремень.

– Я дала обещание, что отомщу перед тем, как лягу с другим мужчиной. – оскалилась Марьяна в ответ, ожидая, что главарь сожмет пальцы на ее горле. – Эти трое убили моего любовника. Они должны поплатиться.

Мужчина рассмеялся и покачал головой.

– Да… интересная ты женщина, Ведьма. – выговорил он, не сводя с нее взгляда, и продолжая гладить ее кожу. – Тебе предлагают многое, а ты отказываешься.

Марьяна протянула руку и провела по его бедру, поднимаясь к его промежности.

– Я не отказываюсь… – сказала она, чуть рычащим голосом, и ее ладонь легла ему на промежность, ощущая его возбуждение. – Я говорю, что до этого… я хочу убить ублюдков. Или увидеть их смерть собственными глазами!

Он рванул ее к себе, припечатав губы к ее губам, и тихо зарычал, когда она чуть сжала его плоть крепкими пальцами. Оторвавшись от ее губ, он наклонил голову и усмехнулся.

– Вот что… завтра я с ребятами пойду рейдом… тут недавно группа выживших неподалеку обосновалась. – сказал он, отвлекаясь от ее прикосновения. – Поедешь с нами. Покажешь себя там, и я подумаю…

Марьяна наклонилась к нему, ловя его нижнюю губу в зубы, и лизнула ее, прежде чем медленно выпустить из своей хватки:

– Договорились, Кремень.

– На лошади ездить умеешь?

– Умею. – ухмыльнулась Марьяна.

– Отлично. – мужчина выдохнул и откинулся, потянувшись за бутылкой.

Он наполнил рюмки вновь, и дернул бровью, посмотрев на женщину. Марьяна запрокинула абсент в глотку, а потом прыгнула поверх него, обнимая вокруг шеи. Она потянулась к бутылке и глотнула еще, оставив немного во рту и, сократив между ними дистанцию, поцеловала его, отправляя абсент в его рот.

Марьяна ощутила, как он возбуждается еще сильнее, а его руки обхватили ее бедра, чуть сжав.

– Сначала месть… – прошептала она, смотря в его опьяненные глаза. – А потом секс.

Когда она хотела, она могла быть убедительной соблазнительницей и лгуньей.

 

* * *

Ей удалось обмануть главаря во время их ужина. Он выглядел вполне довольным и предвкушающим, хотя по вполне понятным причинам тянул с тем, чтобы принять окончательное решение на счет двух пленников, которых искала Марьяна. Но она обладала терпением, смекалкой и жаждой выбраться из Логова. А для этого ей было необходимо найти путь за ограду, которую денно и нощно охраняли люди Кремня. И для этого ей понадобится время. Если не повезет – много времени.

Первостепенной ее задачей было узнать где держали Андрея и Илью, а интерес Кремня ей был на руку – мужчина чувствовал к ней влечение, и она могла использовать это в своих целях.

После ужина он проводил ее до одной из комнат в конце прохода. Дверь закрашивал грязный паренек – баллончик аэрозольной краски перекрывал имя бывшего владельца комнаты, покрывая черным, стекающим по стеклу и дереву.

Когда они подошли, паренек оглянулся и шагнул в сторону, убрав руки за спину, а потом замер в молчании.

– Шмотье выгребли? – грубо спросил его Кремень.

Парень кратко кивнул. Главарь усмехнулся, открыл дверь и шагнул внутрь.

Марьяна зашла следом, оглянув взглядом небольшую комнатушку с крохотным окном‑форточкой над простым матрасом, валяющимся в углу. Ровной стопкой на углу спального места лежало чистое постельное белье. В другом углу на кирпичах лежала деревянная доска, на которой стояла походная плита с небольшим газовым баллоном. Под доской в пластиковом ящике валялись еще пять таких же для смены.

Рядом с плитой стояла груда посуды – судя по всему, чистой. На полу располагался пятилитровый баллон с чистой водой.

Марьяна швырнула торбу на матрас и обвела комнатушку взглядом, отмечая несколько застарелых кровавых пятен на стенах.

– Согласилась бы стать моей – ночевала бы сегодня у меня. – усмехнулся Кремень.

Женщина повернулась к нему и на ее губах возникла очень сладкая улыбка.

– Терпение… – проворковала она. – Не пожалеешь, если подождешь немного…

Он шагнул к ней, хватая за шею и прижимая ее спиной к стенке. Вторая его рука скользнула по ее бедру.

– Смотри у меня. – прорычал он. – Узнаю, что обманываешь – пойдешь обслуживать всю банду в Красном Фонаре.

Марьяна усмехнулась, обвила его затылок рукой, нежно погрузив пальцы в его шевелюру, и рванула его к себе, припечатав губы очень страстным, обещающим многое поцелуем. Когда он оторвался от нее, из его глотки вырвался низкий рокот довольного зверя.

– Кряква! – рявкнул главарь, отвлекаясь от столь соблазнительной женщины в его руках.

Парень, закрашивавший дверь, шагнул вперед, но остался стоять на пороге.

– Покажи ей где что, объясни правила. – Кремень ущипнул Марьяну за задницу и шагнул прочь, подавляя в себе низменный порыв.

– Так точно! – кивнул парень.

– До завтра… Ведьма. – усмехнулся Марьяне Кремень и направился прочь.

Женщина отметила как паренек отскочил с дороги главаря, а потом снова встал на пороге, не встречаясь с ней взглядом. Марьяна хмыкнула, подошла к кухонному уголку и достала отрезанные пальцы из кармана. Швырнув их в самую маленькую кастрюльку, она отставила ее к плите нарочито громко и услышала тихий рык Кремня, обращенный к одному из его телохранителей:

– Если кто ее тронет – обидчика ко мне. Понял?

Марьяна усмехнулась. Защита ей была не нужна, даже учитывая количество бандитов, которое ее окружало.

Наконец, она подошла к парню и изучила его взглядом. Он был молод – едва ли восемнадцать лет, и был очень худым. Нос явно был не раз сломан, а одно ухо являло собой месиво плоти, некогда разбитое в драке.