Пробуждение. Перерождение. Том 3

Илья радовался, что он мог поучаствовать в тренировках лучников – те часто уходили на стрельбище, а он, хоть и самоучка, все‑таки понимал как важно было практиковаться и улучшать свои навыки, даже не смотря на присутствующий природный талант.

Марьяна же подолгу пропадала то в конюшне, то на тренировочном поле, где проводила бои с любым желающим. Вскоре все в поселении начали уважать сильную, способную в бою женщину, которая не гнушалась помочь кому‑то или присоединиться к патрулю, чтобы объехать местность в поисках потенциальных угроз.

Каждый нашел себе дело.

Очень скоро Андрей заметил, что Марьяна часто тренировалась с Коджином, и, кроме того, проводила с японцем все больше времени. Отчасти он понимал ее желание пообщаться с кем‑то, кто говорил на языке, который она знала. Но что‑то в этих отношениях совсем не нравилось мужчине.

День за днем он отвлекал себя тем, что помогал северянам – то брал в руки топор, чтобы наколоть дров, то тренировался с новым мечом, то вставал на стражу на стенах. Порой Илья присоединялся к нему, когда не тренировался с луком или не пел людям на радость, но даже в такие редкие случаи, когда Скальд был рядом – Андрей не мог себя заставить поговорить с другом по душам.

Тот же, казалось бы, совсем не замечал происходящего между их троицей раскола. Музыкант весело рассказывал Андрею о новых мелодиях, рождавшихся у него от полученных впечатлений, об успехах в изучении языка и владением луком, но о Марьяне он говорил редко, поражаясь лишь ее драйву и стремлению стать лучше с мечом.

Вместе они встречались чаще всего лишь в пиршественном зале, где целая команда поваров кормила людей три раза в день. Пришедшаяся по вкусу еда отлично насыщала и радовала вкусом, что заставляло Андрея думать о том, что северяне отлично обустроились в этом местечке, быстро наладив как фермерское хозяйство, так и прочие сферы своей жизни.

А уж та медовуха, которую варили немцы, и вовсе была благословением. Помимо медовухи кто‑то варил и более крепкий алкоголь, но тот выдавался очень редко и держался больше для особых случаев.

Расположенные в поселении коптильни и сушки мяса позволяли немцам с легкостью готовиться к зиме – запасы пополнялись с такой скоростью, словно они рассчитывали на долгую осаду, а не несколько месяцев зимы.

Уже позже Андрей узнал, что часть подобных запасов делалась для долгих путешествий и плаваний, которые периодически совершали группы северян. Чаще всего, в подобные вылазки уплывал Бьорн со своей командой – когда они возвращались, они выступали в качестве патруля, объезжая окрестности раз в сутки.

Узнавая о порядках, сержант разузнал, что выбранное северянами место было не случайным – кто‑то из них владел землей, где располагалась ферма, еще до наступления катаклизма. А когда люди бросились прочь из городов, этот человек собрал своих друзей и их семьи, начиная возводить поселение, сделав из него то, чем оно являлось теперь. Дальнейшие расспросы позволили Андрею выяснить, что Бьорн был сыном того владельца, и похоронил отца, умершего от ранения при одной из первых стычек с бандитами. Именно поэтому Бьорна и считали негласным ярлом, правящим этим поселением.

Немец же смеялся, что он скорее друг всем живущим на этой земле, а не их правитель. Однако, не смотря на это, к нему часто обращались с какими‑то проблемами – любой мог подойти к нему и рассказать о какой‑то идее, с которой можно было бы улучшить жизнь в поселении, или с возникшими трудностями.

Даже с учетом вполне разношерстной компании выживших – среди них встречались как бывшие бухгалтеры, так и спортсмены – эти люди умудрились выстроить отлично функционирующее общество.

Хельга, некогда бывшая терапевтом, а в свободное время увлекавшаяся ролевыми играми, стала их ведьмой – знатоком как лекарств, так и трав. Учитывая быстро тающие запасы таблеток и прочих медицинских средств, она умело назначала альтернативы, в случаях, когда применение серьезных лекарств не было необходимым.

В поселении были все, кто отлично влился в работу – со времен фермы, там остались и коваль, и помощники – пара юрких подростков, некогда занимавшихся лошадьми. Кроме того, там жил и ветврач, которому посчастливилось находиться на ферме, когда грянули судьбоносные грозы.

Когда Бьорн и его отец лишь собирали первых выживших, им повезло повстречать и своих ближайших соседей – те потеряли свои дома, сгоревшие при попадании одной из молний, но присоединились к их числу, предлагая себя в качестве помощников. Именно под их четким руководством и появились первые поля, засеянные пшеницей, картошкой и прочими растениями, которые составили львиную долю их урожая.

Организованные и доброжелательные люди были настолько трудолюбивыми, что никто не отлынивал, отрабатывая свое место в обнесенном высоким забором поселении – его Бьорн начал воздвигать первым, быстро выяснив, что множество проходящих мимо их поселения людей были падки на легкую добычу и предпочитали сеять хаос и грабить, нежели чем работать.

Постепенно их поселение выросло в то, что видели Андрей, Марьяна и Илья – слаженный коллектив, где никто не голодал, чем бы ни занимался.

Троица друзей могли предложить себя лишь как воинов и барда – последний, к слову, очень полюбился северянам и его песнями заслушивались все, независимо от пола и возраста. Даже когда Илья пел по‑русски, немцы слушали его с улыбками – им очень нравился его голос.

Чаще всего Андрей, Илья и Марьяна разбредались кто куда – Андрей зарекомендовал себя стражем, и встал на утренние смены, которые он проводил в компании немцев на стене, высматривая путешественников и возможных разведчиков, Илья отправлялся играть на гитаре и помогать где мог, а Марьяна занимала себя то лошадьми, то тренировками.

Андрей видел Валькирию каждый раз, когда она выезжала с Бьорном в патруль – почему‑то немцу очень нравилось брать ее с собой. Зная ее зоркие глаза и внимательность к деталям, сержант прекрасно понимал почему она так легко влилась в его дружину. Андрей тоже несколько раз выезжал с ними в патруль, однако нашел эти скачки по окружающим полям и лесам немного утомительными. В отличие от дороги, где они двигались размеренно, лишь иногда переходя в рысь и галоп, патрульная группа предпочитала часто сменять ход лошадей, то погоняя лошадей широким, стелящимся галопом, то тряской рысью.

Марьяна любила находиться в седле, а вот Андрей понял, что подобные вылазки были ему не так сильно по душе, как патрулирование стен вокруг поселения.

Одно волновало Андрея – то, что Марьяна все чаще оказывалась в компании японца. Его не успокаивал даже тот факт, что иногда к патрульной группе присоединялись лучники – и Илья в их числе – чтобы поохотиться.

 

* * *

Вечер сгущался, но в пиршественном зале оставались люди – немного, так как большинство отправились отдыхать после долгого трудового дня. Илья некоторое время играл на гитаре на радость Бьорну и его товарищам, а когда очередная песня затихла и кто‑то попросил его спеть еще, музыкант весело глянул на Марьяну:

– Марь, а давай ты?

Валькирия смутилась – она пела очень редко, и никогда не делала этого перед таким количеством людей.

– А что я? – прочистила горло она, скрывая свое смущение за игривой ухмылкой.