Проклятие любить. Фантазии, романтика, пара навсегда

– Да моя Ирунька…

– Ирунька? Ты серьезно? – меня начало разбирать истеричное хи‑хи.

– Можно так Ирушенька, Ирусик‑Пусик, – продолжал издеваться Наставник.

– Пусик я сейчас душить тебя начну, – нападая на него прохихикала я.

Генри легко увернулся, при этом схватил меня сзади и крепко обнял. Замер. Я задержала дыхание.

– Генри, так все плохо, да?

Я затихла в его руках.

– Не спрашивай меня, – еще крепче сдавил меня Генри, как будто боялся отпустить, – мы будем продолжать готовиться, может, к Ведунье тебя отведу, заклятье на Декана наложим, – сдавленным голосом предложил он.

– Фигунье Генри! – сглотнула подступающие слезы. – Давай так, если я не сдам, попрошу Ректора попробовать поступить на Природный, Мария мне поможет.

Генри окутало отчаяние и боль, таких эмоция от всегда веселого и неунывающего бабника, я никогда не чувствовала. Что такое сказал ему, это чертов Демонюга безрогий?

– Давай Ирен я кое‑чему тебя научу, – предложил Наставник, – даже если ты не останешься у нас, это пригодится тебе на всю жизнь. И каждый раз, когда ты будешь использовать эти заклинания, будет получаться что я с тобой и защищаю тебя, моя девочка.

Я поняла, что все хуже некуда, и разревелась на груди у Джексона. Я плакала не потому, что должна была уйти из университета, сердце разрывалось от того что я потеряю Генри и Марию. Девушка уже присылала мне послания в виде стрекоз с разными впечатлениями, записав меня в свои друзья. А еще хотелось прибить этого дурацкого Демонюгу безрогого, что б у него и правда, рога отпали.

– Ирен, давай оформим фиктивный брак, нам дадут квартиру в городе от университета, я буду учить тебя сам. Попрошу Мастера взять тебя к нам пришивать всякую мелочь, зарплата не большая, но на еду и одежду хватит.

– Ага, а я совершенно случайно, нарожаю тебе фиктивных детишек, да Генри? – размазывая сопли и слезы, улыбнулась я.

– Ну, а что, мне еще два года учиться, потом легче станет, можно и детишек, – поглаживая меня по волосам, согласился Джексон.

– Ты не исправим Генри, – успокаивалась я.

– Ну вот, уже хорошо, а то развела тут сырость. До этого момента я вообще не задумывался, что у меня дети могут быть, давай пятерых а? Не‑не десятерых маленьких Джексонов и Иреночек.

– Я тебе, что инкубатор? У тебя наверное уже десяток внебрачных где‑то бегает папку зовет, «Тятя, тятя на кого ты нас покинул, кушать нечего мамка гулящая».

– Вот язва! Нет Ирен, у магов есть более надежный способ, чем вынул – выстрели. Дети от меня могут быть только по моему исключительному желанию, когда найдется та, которая выдержит мой несносный характер.

– Ой, давай без подробностей твоих перестрелок, – покраснела я, – А ты уверен, что всегда предусмотрительно накладывал заклинания? – посеяла я сомнения хитро глядя на него.

– Женщина! Ты! Вот!… Теперь я буду думать об этом, и мне во снах будут являться чумазые ручонки, которые тянуться ко мне и просят – «Папа кушать», и заметь это будет на твоей совести.

Я довольно заулыбалась невинной улыбкой, за инкубатор было отомщено.

– Так, значит? – сощурился Генри. – Пошли, буду тебя с Темными знакомить, Пупсик кусачий.

По дороге на темный факультет Генри рассказал, что на самом деле самый простой способ узнать темный ты маг или нет, это обмен энергией с себе подобными. На мой праведный вопрос, почему мы этого не сделали раньше? Генри сказал, что ему поручалась экскурсия, а не приобщение к темным массам.

Мы пришли в один из общих залов, где управляющая отчитывала нерадивых темных студентов и давала напутствия на следующий учебный год. С нашим появлением все затихли, управляющая жадно посмотрела на Гении и презрительно на меня. Это была немолодая козочка – Сатир мадам Жаннет, с красивыми рогами, Генри говорил, что это ее гордость.

– Мистер Джексон, приводит посторонних на факультет запрещено, – отчеканила она.

– Мисс Милтон не посторонняя, я как раз привел, ее познакомится с нашими студентами, абитуриентка желает влиться в эти нестройные ряды, коварных, безжалостных, могучих магов, – выдал гордый Генри.

– Еще одно влюбленное недоразумение на мою голову, – вздохнула Козочка, поворачиваясь к собравшимся, – все меня поняли? В этом году буду отчислять всех, кто нарушает дисциплину! Хватит, моя доброта кончилась, не детки уже! – с этими словами она покинула общий зал.

После ее ухода в нас полетело какое‑то заклинание, и меня вместе с Генри окутало мощное защитное поле. А Джексон зло смотрел на высокого полноватого мага, который довольно лыбился.

– Ни чего себе Джексон, это с каких пор ты так бережешь своих мимолетных девушек? Обожаю, когда ты используешь чистую силу, это так будоражит, – измывался толстячек.

Генри зарычал, от него волнами расходилась сила некроманта. Я от восторга округлила светящиеся глаза, радуясь за него, набрала полные легкие воздуха желая озвучить только что увиденное и…

– Генри! Ап… – он приложил свой палец мне к губам. И я с круглыми глазами надутыми щеками сквозь щель в губах, в полной тишине выдала, – Пиифффффффф…

– Ирен, пукать при всех очень неприлично, все первое впечатление о себе испортила, – со смехом в глазах и очень громко сказала эта сволочь.

Повернулся к начинающим покатываться студентам и выдал:

– Позвольте представить! Бабуха‑пердуха Ирен Милтон!

Общий зал рухнул со смеху. Я стояла красная, догадываясь, что это месть за кошмарные сны о голодных детях. Тихонько протянула руку к его заднице и со всей силы, на которую была способна, ущипнула его за ягодицу.

– Уууууууууу! Ииииии! – взвыл Генри, переходя на визг, – Сволочь мелкая! Больно! – отпрыгивая от меня, ревел Джексон.

А я с гордым видом также громко как до этого Генри объявила:

– Позвольте представить! Визгун‑орун! Еще известен как: колдун, болтун, потаскун, хвастун, брехун, иногда плясун. Особь обыкновенная, млекопитающая, окрас каштановый, в питании неприхотлив, одомашниванию не подлежит, среда обитания – где хочу там и шляюсь, характер покладистый, но может и взбеситься.

И я быстренько удрала к знакомому Козерогу, который демонстративно спрятал меня за спиной, шепотом выдал «Обожаю тебя».

Общий зал покатился со смеху уже с озадаченной рожи Джексона.

– Ландо Солнышко мое, потаскун говоришь, хана твоим булкам, – мстительно улыбался Генри потирая пострадавшую выпуклость.

К нему подбежала та самая девушка, которую мы пугали в кабинете магии.

– Генри, почему она так с тобой обращается? Тебе больно? Давай я пожалею тебя, – влюбленно глядя на него пролепетала студентка.