Проклятие принцессы Алтая

В креслах, молча, настороженно поглядывая друг на друга, сидели две дамы приблизительно одного возраста – лет пятидесяти. Одна – стройная блондинка, интеллигентная и напуганная. Другая – полноватая шатенка, простая, но с искрой в глазах. Зина знала этот блеск и даже боялась его, ведь такие люди были готовы на самые бесшабашные поступки, а это в их деле не всегда хорошо. Даже на первый взгляд женщины казались полными противоположностями друг другу. И на тот же первый взгляд никак не могли сойти за ассистенток фокусника.

– Для поиска пропавшей девушки программа составила группу из четырех человек, – докладывал Эндрю, встав у тайного окна рядом с Зиной. – Ну ты же понимаешь, что Феликса пришлось взять за константу, его кандидатура не обсуждалась. Тогда моя старушка подумала и выдала трех дополнительных к нему «дилетантов». Первый – логик, на эту роль она без труда одобрила тебя. Но сложность начинается, как всегда, на новых «дилетантах», и тут моя трудяга выдала совершенно невообразимое. Третий «дилетант» – это археолог, предполагаю, это потому, что я все‑таки вбил в условия задачи историю принцессы Ак‑Кадын.

– Надеюсь, без сказок об адских вратах? – встрепенулась Зина.

– Обижаешь, шеф, – хмыкнул Эндрю, – только официальную информацию с сайта музея Горно‑Алтайска, где сейчас наша принцесса и находится. Как нашли, сколько ей лет, и что еще было вместе с ней.

– На место «дилетанта‑археолога» Ольгу Сурикову предложил я, – вставил Алексей, не отрываясь от бумаг. – Когда ты велела узнать всё о посетителе, я выяснил, что он был одинок. Всю свою жизнь так и прожил бобылем, и была у него лишь одна любовь, которую он не смог забыть – однокурсница Оля Сурикова, и он до конца дней поддерживал с ней связь. Кстати, ее фото тридцатилетней давности было среди бумаг, что он нам оставил. Они вместе проходили практику на археологических раскопках погребения нашей принцессы. Я предположил, что Сурикова и есть тот единственный человек, которому доверял Галопов. Сразу скажу, что археолог она только по диплому, потому что ни дня не работала по специальности, и ее знания ограничиваются институтом и той самой практикой на плато Укок, но мне показалось, что ее связь с Виталием Галоповым здесь важнее. Я решил с ней встретиться и, знаешь, обнаружил ее в крайне затруднительном положении. Тогда мне вспомнилось, что твой дед сказал с экрана телевизора в нотариальной конторе, где мы с тобой первый раз встретились: «Важно помочь человечеству, но еще важнее помочь конкретному человеку». Ей необходима наша помощь, как была она нужна мне, когда я пришел в нотариальную контору на оглашение завещания, Эндою, Моте. Наверное, дилетанты – это не только решение чужих проблем, но и помощь сами дилетантам. Ольга напомнила мне себя прежнего, загнанного в угол. Поэтому я взял на себя смелость привезти Сурикову сюда.

– Программа ее одобрила. Не со стопроцентным результатом, правда, но одобрила, – подтвердил Эндрю. – Но меня больше беспокоит четвертый «дилетант», вот где, мне кажется, могла закрасться ошибка, хотя… – Он засомневался. – Программа‑то «четвертого» одобрила, и вот его как раз на сто процентов.

– Мне вообще всё это не нравится, – покачала головой Зина. – Так что там с четвертым «дилетантом»? Как он может быть ошибкой, если программа одобрила и его?

– Потому что эта дама сама к нам пришла, – сказал Эндрю, и все в операторской посмотрели на него с удивлением. – Появилась у двери нашей «избы» утром, когда вы все разбежались, а я должен был искать в Сети кандидатов на четвертого «дилетанта». Программа требовала эксперта‑криминалиста, тут не всё так просто, таких людей не уговоришь на сомнительную подработку. Поэтому пока моя старушка бегала по соцсетям, где, кстати, таких профилей не так много, я решил сгонять за кофе в кондитерскую. Выхожу, а там она. Говорит: «Здравствуйте, я эксперт‑криминалист. Слышала, у вас есть подработка, мне сейчас очень надо». Программа полностью согласилась с ее кондидатурой, но вот у меня лично такое неожиданное появление вызывает вопросы.

– Зачем ты вообще ее завел в «избу»? – Зина еле сдерживала возмущение.

– Так она пароль назвала, – пожал плечами Эндрю.

– Какой? – неизвестно зачем спросила девушка, потому что наверняка знала ответ.

– «Знаешь, Зинка, я против грусти», – произнес помощник строчку из стихотворения Юлии Друниной, и, как всегда, от этих слов у Зины, холодок пробежал по коже.

Не справившись с волнением, девушка обернулась. Зинаиде, как и прежде, когда возникали люди с этим паролём, показалось, что она чувствует на своем затылке чей‑то взгляд. Так говорил ей дед, когда хотел сказать что‑то важное или успокоить, это был их семейный пароль, который, судя по всему, уже стал несколько популярным.

– Каждый раз, когда появляются люди с паро́лем, дела идут словно под чьим‑то контролем, – сказал Алексей, буквально прочитав Зинкины мысли.

– Зато сейчас у меня не осталось никаких сомнений, – усмехнулась Зина, стараясь успокоиться. – Теперь я точно знаю, что мы поступаем верно. Идемте, будем знакомиться, вводить в курс дела и учиться делать фокусы. – У нее словно гора с плеч упала. – Эндрю, а ты выясни о ней всё, даже то, чего она сама о себе не знает.

«Самое страшное и самое тяжелое в жизни – это сомнение. Оно отравляет любое дело, и лишь когда ты точно знаешь, в какую сторону тебе двигаться, и что это твоя дорога, то всё становится легко и просто», – так говорил дед, и он был чертовски прав. Зинке сразу полегчало. Словно появился свет, конечно, не в конце туннеля, а тот, что освещает путь. Пусть слабый, почти как от фонарика, но теперь, по крайней мере, можно было сделать первый шаг.

– Ты как будто рада, – удивился Феликс.

– Рада, – признала Зинка. – Теперь я знаю дорогу.

– Серьезно? – Было видно, что сейчас такое поведение Зинки не понятно только ему. Еще пять минут назад масса сомнений и полный раздрай, но всего один пароль, и она полна решимости. – Так куда нам идти?

– Вперед, – сказала Зина, первый раз за сутки улыбнувшись. – Исключительно вперед! Мы, видимо, очень нужны на плато Акон, раз нас толкают туда, не дав и шанса отказаться.

 

Глава 6

 

Да, мне в жизни повезло, но я очень хорошо подготовилась к этому.

Софи Лорен

 

Любава Мефодьевна Лаптева чувствовала себя, как в шпионском фильме, и просто балдела от этого ощущения. Она, женщина с невыдающимися внешними данными, играла здесь даже не радистку Кэт, ей выпала роль самого Штирлица. Но эту роль женщина заслужила упорным трудом и постоянным освоением новой информации, а не выиграла в лотерею.

Оттого всё, что происходило вокруг, выглядело для нее детской игрой. Это когда во дворе собирается малышня и договаривается, кто кем будет работать. Вот какая‑то выскочка кричит: «Я буду работать в магазине!» – и всё, самое интересное место уже занято. Но всегда найдется та, кто будет хитрее. Она закричит: «А я буду работать в банке и всем выдавать деньги, чтобы они ходили к тебе в магазин!» – и всё, очередь уже стоит в банк, а не к выскочке в лавку.

Любава Мефодьевна крикнула, что она шпионка, – и все, остальные, замерли в ужасе с немым вопросов в глазах: «А что, так можно было?» Любава сама не знала, что можно, она просто сделала это и только потом поняла, что получилось. Такой уж характер был у женщины, а еще ей двигала материнская любовь. Именно она делает матерей всесильными волшебницами, ну, или Джеймсами Бондами в юбке, как в случае Любавы Мефодьевны.