Проклятие принцессы Алтая

Глава 3

 

Глупость и мудрость с такой же легкостью схватываются, как и заразные болезни. Поэтому выбирай себе товарищей.

Уильям Шекспир

 

– У тебя, как всегда, одиноко, – заметил Феликс Есупов, оглядывая комнату и прихлебывая чай. – А я еще боялся к тебе идти, думаю, вдруг тут уже поселился какой‑нибудь бугай, который выгонит меня взашей.

– Ты сейчас напрашиваешься на то, чтобы это сделала я, – ответила грозно Зина, но на самом деле она была рада видеть этого красавчика.

С Феликсом Есуповым их судьба свела, когда они искали наследство тамплиера в маленьком городе на берегу Балтийского моря. Тогда программа потребовала в группу вора – им и стал бывший цирковой фокусник, временно сошедший с праведного пути. На тот момент он отдал Родине все долги, и был отпущен на свободу за образцовое поведение.

– Что ты! – испугался Феликс. – Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть, – и он хитро улыбнулся.

Надо сказать, этот 34‑четырехлетний молодой человек был не только прекрасным фокусником, но еще и чертовски обаятельным мужчиной. Пшеничные волосы и голубые глаза, благородный профиль и хорошие манеры, которым научил его дядя – цирковой артист – кроме фокусов, дополняли образ. Зина чувствовала себя рядом с ним гадким утенком. Потому, видимо, и не поверила два года назад в его ухаживания. Ей тогда показалось, что такой красавчик не может влюбиться в миниатюрную, словно Дюймовочка, девушку, без ярких, так привлекающих мужчин форм, да еще и рыжую, периодически страдающую от конопушек на лице.

– Ты расскажешь, зачем туда полезла? – спросил Феликс, но, сообразив, что сказал что‑то не то, постарался перевести тему. – Я подошел к двери, хотел позвонить, но увидел, что дверь ни то, чтобы не заперта, а даже немного приоткрыта. Испугался, забегаю, а тут ты прям с потолка на меня! Хорошо еще сноровка цирковая есть, а так бы мы оба оказались погребены под этой горой мусора. – Феликс показал в коридор, где лежали свалившиеся с антресоли вещи.

– Вот тут ты, мой друг, прав, – улыбнулась Зина. – Потому и заслужил чай с пирожными. А полезла я туда, – вздохнула она, – узнать страшные тайны своей семьи.

– И как? – спросил Феликс, доедая уже второй эклер. – Нашла?

– Нет, – пожала плечами Зина, – их там не оказалось. Видимо, я слишком многого хотела от простой старой антресоли.

– Родители так и не позвонили? – поинтересовался Феликс. Он был в курсе всех ее перипетий с родственниками, да и не только с ними.

Зина почти сразу отправила молодого человека во френдзону, и он остался там навсегда, не претендуя на большее. Появлялся в жизни девушки не часто, но по какой‑то невероятной случайности именно тогда, когда ей была нужны его помощь и поддержка. Он всё знал и про Тимура, и про Даниила, и про неимоверное количество неразгаданных семейных тайн.

– Их телефоны вне зоны доступа, – Зина покачала головой. – Уже полтора года молчат. Официально они мертвы уже двадцать лет, а женщина, в которой я год назад на Ольхоне случайно узнала мать, просто растворилась в воздухе, и даже ее работодатель Даниил Бровик не смог ее найти. Словно и не было человека.

Зина упомянула Даниила, как чужого человека и сама этому поразилась.

– И ты решила, что все ответы хранятся на пыльной антресоли, – прыснул со смеху Феликс, но Зина поняла, что он уводит разговор от еще недавно больной для нее темы.

– Именно, – улыбнулась она Феликсу и подумала, что за время их знакомства он ей стал как брат. Такой же потерянный и одинокий.

Мотя, Алексей и Эндрю были друзьями, хорошими, надо сказать, друзьями, всегда приходящими на помощь. Теми друзьями, с которыми хорошо и в радости, и в горе. Но они все же были другими, а Феликс Есупов – родственной душой. С братом ты тоже можешь не видеться годами, но когда он появляется в твоей жизни, ты чувствуешь это родство на клеточном уровне.

– По‑моему, – Феликс подошел к груде вещей в коридоре, – это все можно смело выкидывать. Хотя, возможно, – в его голосе появился интерес, – всё, кроме этого зонта.

Он достал длинную трость и снял с нее черный чехол. Под ним оказался зонт огненно‑красного цвета. Причем цвет был настолько ярким, словно этот предмет не пролежал на антресоли как минимум три года, а был только что доставлен из магазина.

– У деда был точно такой же, только черный, – сказала Зина, рассматривая находку. – Даже ручка была в точности такая же, резная, со звездой. Наверное, когда‑то он купил себе и мне, своим пользовался, а мне забыл подарить.

– Ну, надо сказать, он не выглядит старым, – Феликс тоже заметил странность находки. – Хотя, Савелия Сергеевича нет три года, не такой уж это и срок.

– Но ведь ты пришел не за тем, чтоб пить чай и рассуждать о зонтах, – наконец задала Зина вопрос, который давно витал в воздухе.

Феликс протянул девушке свою находку и внимательно посмотрел в глаза, словно хотел прочитать в них может он ей доверять или нет.

– Ну же, – теперь Зина решила подбодрить гостя. – Мы с тобой уже достаточно давно знакомы, чтобы не сомневаться друг в друге. Я слушаю тебя.

– Помоги мне найти человека, – сказал Феликс, и с его лица сошла вся уверенность, даже сарказм в голосе пропал, хотя он был константой в общении молодого человека с этим миром.

Зина видела Феликса таким лишь однажды, когда он рассказывал ей историю своего сиротства и как обрёл семью в лице дяди. Только эта тема заставляла хитрые, с легким прищуром глаза красавчика, знающего себе цену, перестать смеяться. Последующие слова Феликса подтвердили Зинкины подозрения:

– Близкого мне человека.

Зина понимала, что перед ней хороший товарищ, почти брат, уже родной, но она никогда не путала работу с личными отношениями. Это было трудно, но она не допустила такой мысли и сейчас.

– Феликс, ты прекрасно осведомлен об особенностях программы и агентства, – начала она издалека. – Ты когда‑то тоже был в группе, и знаешь обо всем изнутри, как говорится. Мы не занимаемся поиском людей.

Зине было неловко и даже немного стыдно, словно друг пришел к ней занять денег, а она ему отказала. Но так было правильно.

Феликс вздохнул, как перед трудным разговором и, присев на банкетку, на которой Зина недавно договаривалась с антресолью, побаиваясь влезть в ее нутро, и, не глядя на девушку, начал сбивчиво говорить, видимо, заранее подготовившись: