Противостояние
– По вашему я должен был воспользоваться чужой карой. Или вы считаете, что афганская карта неправильная, а пакистанская – правильная?
Этим вопросом Скворцов поставил допрашивающего в тупик. По сути, так и выходило, но допрос писался, и если потом прослушают запись, а при этом еще и будут присутствовать афганцы… то ему светит как минимум неполное служебное за такие слова…
КГБшник снял очки, положил их на стол. Подслеповато глянул на Скворцова.
– Конечно же нет, товарищ Скворцов, конечно же нет. Просто вы… как коммунист и воин Советской армии обязаны были предвидеть все возможные политические осложнения проведения операции у самой границы…
– Я воюю, а не предвижу политические осложнения!
В другое время и в другом месте за такой ответ и вообще за разговор в таком тоне со Скворцова бы уже сняли погоны и отправили служить куда‑нибудь в Мухосранск. Но сейчас он чувствовал, что ничего ему не сделают, что он зачем то нужен – иначе бы его не мурыжили с пересказом одного и того же в пятый раз. Ничего ему не сделают – и можно дать себе волю. Да и… товарищ этот – погон он его не видел, должности‑звания не знает, так что…
– Хорошо. Вы вышли на дорогу. Дальше…
– Дальше я принял решение организовать засаду на дороге с целью уничтожения врагов афганской революции. Караван вне сомнения должен был пройти по этой дороге рано или поздно. Поэтому я приказал Раду…
– Кому?
– Старшему прапорщику Радченко я приказал минировать тропу с целью уничтожения личного состава противника минно‑взрывными средствами. Остальным своим бойцам я приказал занимать позиции на склоне и маскироваться.
– Хорошо. Вы увидели караван. Там был…
– Там много кто был. Ослов было не один десяток и все с тяжелым грузом. Личный состав противника до ста человек, считая погонщиков. В центре каравана я увидел человека, белого европейца.
– Американца… – как бы впроброс уточнил КГБшник
– Американца – не американца… Не знаю, на нем не написано. Он был белым европейцем вот и все. Тогда я принял решение брать его живым и приказал старшему прапорщику Радченко отключить часть мин от подрывной машинки.
– Зачем?
– Что – зачем?
– Зачем вы приняли решение брать его живым?
Лейтенант усмехнулся
– Мы спецназ. Нас этому учат. Это источник разведывательной информации, при наличии возможности любой источник разведывательной информации нужно брать живым и доставить к командованию для допроса на предмет получения информации о противнике, о его возможностях…
– Достаточно. Вы выстрелили первым из снайперской винтовки…
– Я выстрелил из снайперской винтовки и убил бандглаваря. Бандглаваря я опознал потому что у него был израильский автомат УЗИ, это дорогое оружие и его покупают только те у кого есть деньги. Он ехал на осле рядом с европейцем. После чего все остальные бойцы открыли огонь по каравану.
– А где был европеец во время боя?
– Откуда я знаю? Было не до этого, нужно было уничтожать бандитов, не время было высматривать. Он тоже ехал на осле, вполне возможно упал.
– Хорошо. Вы уничтожили бандитов, охраняющих караван, после…
– После чего часть группы осталась на своих позиция прикрывать нас, а часть вышла на досмотр уничтоженного каравана. Восемь бойцов осталось на прикрытии. Восемь ушли на досмотр, четырьмя парами. При досмотре мы обнаружили, что в караване находятся товары, а также наркотики в большом количестве. В очень большом количестве – на каждом осле как минимум тридцать килограммов.
– Вы уничтожили наркотики?
– Да
– Как именно?
– Спустил в речушку, там протекает река, мелкая… Порезали пакеты и все высыпали. А что я должен был делать, акт составлять?
– Конечно же нет. После чего вы дали команду на отход, правильно?
– Правильно.
– Кто‑то из бойцов что‑то взял из каравана?
– В смысле?
– Товарищ лейтенант… – наглым тоном начал КГБшник, – вы прекрасно поняли, о чем я. В караване были вещи, возможно, дорогие вещи…
– Послушайте, вы! Пока вы отсиживаетесь…
– Не надо! – в голосе допрашивающего лязгнул металл – все это я уже слышал. У каждого своя служба. И еще вопрос – когда вы пошли на досмотр каравана, с вами в паре был старший сержант Кацава. Так?
– Так.
– И старший сержант Кацава был с вами, когда вы захватили этого американца, который не сопротивлялся вам, так?
– Так.
– И старший сержант Кацава оказался единственным из погибших в вашей группе!
Прежде чем Скворцов осознал, к чему клонит допрашивающий – если бы успел осознать, дело кончилось бы худо – где‑то за дверью кабинета послышался шум, как будто что‑то упало, потом крик – и дверь распахнулась…
– Скворцов! Вот он где… Вы что здесь делаете, вас же ищут…
Невысокого, ладного, усатого подполковника в чистенькой, отглаженной форме он не знал
– Закройте дверь! – сухо сказал КГБшник
– Чего? – недобро прищурился подполковник – вы кто такой? Что здесь происходит? Документы предъявите!
– Закройте дверь! Немедленно!
– Документы! – угрожающим тоном проговорил подполковник.
Решив, что связываться не стоит, КГБшник встал, и они вместе вышли, закрыв за собой дверь и оставив Скворцова одного. Вернулись в кабинет они минут через десять, вид у КГБшника был далеко не радостным.
– Свободны… – объявил он, и по мерзкой особистской привычке, заставляющей всегда оставлять за собой последнее слово добавил – пока…
– Лейтенант Скворцов, за мной! – скомандовал подполковник.
