Прыжки во времени. Парадигма бессмертия

Растерев тело до красноты мягким полотенцем, он почувствовал себя невесомым и осветленным, воспарившим к воротам рая, куда, правда, надо было еще проникнуть. Пропуск нашелся в холодильнике: техасский стрейт бурбон, увесистая фляжка первоклассного первача из кукурузы. Холодный и сладковатый, с ароматом корицы, «техасец» быстро разлился по жилам, согрел и с мастерством импрессиониста принялся раскрашивать мир в яркие краски. Калинкин, накинув халат, сел в широкое кресло с бокалом в руке и бросил взгляд на расстилающуюся за окном зеленую равнину с вкраплениями желтых островков песка. Вдали, у горизонта, белели верхушки далеких гор, владения Большого Вулкана. Скоро он прикоснется к таинствам прекрасного творения природы, а сегодня – виски и сигара, сигара и виски…

Назавтра Петр очнулся от шума хлопающих автомобильных дверей под окном. На часах двенадцать без десяти минут. В комнате царил полумрак, слышались чьи‑то шаги в коридоре. Отель жил своей обычной жизнью, постояльцы приезжали и уезжали куда‑то, и сонный обитатель «люкса» поневоле включался в привычную круговерть событий и лиц. Вчера он явно перебрал спиртного и с трудом воскресил посиделки в баре с пожилым то ли индейцем, то ли мексиканцем, которого угощал выпивкой и болтал про вулканы и политику. Коварный бурбон ударил по мозгам минут через двадцать уже внизу, за столиком на веранде, а затем все смешалось и разбилось на отдельные эпизоды. Сейчас лицо собеседника выплывало из памяти как кадры хроники: загорелая оливковая кожа, седые усы и шевелюра, улыбка щербатого рта. Остальное он помнил плохо, даже имя забыл – вроде, Джо, а может, Джек. Когда еще контролировал себя, оказался в компании молодых мужчин и девушек, где представился специалистом‑вулканологом. Бокалы с напитками, диспуты ни о чем, музыка и женский смех, а далее – неотчетливо, смутно до омерзения…

Убедившись, что бочка на месте, Петр с трудом дошаркал до холодильника, достал банку пива и выпил ее в три глотка. Перед тем, как взять вторую, автоматически бросил взгляд на бутылку виски: почти пуста… Хоть голова и трещала от боли, Петр вспомнил, что вчера принял на грудь не более трети перед тем, как спуститься в бар. Значит, либо он в беспамятстве потом пил один в номере, либо кто‑то составил ему компанию. Скверно… Страшная догадка, пробив его полупьяные мозги, мобилизовала на поиски ключа от портативного сейфа. К счастью, вскоре злосчастный ключ нашелся в кармане чемодана: документы, банковские карты и деньги оказались на месте. От сердца отлегло! Ложная тревога в душе органично преобразовалась в маленькое ликование, которое не грех достойно отметить. Калинкин снова приложился к бутылке – не пропадать же добру… И в точку: боль в затылке мягко отлетела куда‑то вверх, к потолку, да и затаилась там, коварная. А через минут десять подогретая возлияниями, ничем не омраченная радость жизни вновь наполнило в его существо до краев и призвала к действию. Он жадно закурил, а затем стал одеваться. Фиеста завертелась по новой…

– Ты действительно из России? – девушка у стойки бара повернулась к Петру и загадочно улыбнулась.

– Да, а откуда вы меня знаете?

Она засмеялась, слегка откинув назад голову и обнажив идеальные зубы. Затем задорно встряхнула черной копной коротких волос и лукаво взглянула на собеседника:

– Вчера мы с тобой познакомились и даже танцевали…

Из‑за смущения Петр покраснел и не сразу нашелся, что ответить.

– Вчера я слишком налег на коктейли, – он с трудом вышел из ступора. – Переутомился накануне, и вот результат…

Он нашел в себе силы улыбнуться в ответ, но улыбка получилась какой‑то вымученной. Надо же так нажраться, чтоб ничего не помнить…

– Сегодня ты выглядишь значительно лучше, но это не значит, что притягательнее. Столько интересного поведал про Йеллоустон, что вся наша компания слегка протрезвела и сосредоточилась на твоем рассказе. Какие страшные вещи: катастрофа, человеческие жертвы – это же все фантазия?

– Прежде всего, извини горького пьяницу: а как тебя зовут?

– Кэтрин Джойс. Я студентка Бровард Колледжа из Форт‑Лодердейла. Можно Кэт.

Калинкин посмелее взглянул на нее и отметил стройность ее молодого тела, тонкость рук и грациозность шеи, украшенную тонкой золотой цепочкой.

– Кэтрин, рад вторично познакомиться с вами и сожалею о своей забывчивости…

– Проехали, сэр, – она элегантно вернула беседу в нужное русло. Петр понимающее кивнул.

– Какая у вас специализация?

– Учусь на врача общей практики.

– А где расположен Форт‑Лодердейл?

– Это во Флориде, недалеко от Майами. Там мой дом.

– Начнем с начала. Меня зовут Петр, я из Санкт‑Петербурга, из России. Можно сказать, я не профессиональный ученый, а скорее любитель геологии. Меня заинтересовал Йеллоустоун как потенциально опасный объект для современной цивилизации. Это звучит не очень высокопарно?

– Не очень, – поддержала его девушка. – Ты для этого и приехал в США?

– Именно так.

– Один?

– Да, один, как турист, – Калинкин немного помолчал и мягко добавил: – Один и в смысле личной жизни.

Зачем он сделал это уточнение? Возможно, что‑то в ней было, помимо яркой красоты – наверное, неподдельный интерес к теме, или же он поддался ее чарам? Тем временем алкоголь привычно утопил в стакане естественную робость Петра и прозрачно намекнул: «Эй, баргузин, пошевеливай вал…»

– А ты тоже сегодня одна? Но…

– Они утром уехали из гостиницы, вчера было что‑то вроде прощального ужина.

Девушка закурила сигарету и замолчала, избегая ненужных подробностей. Возможно, не без причины…

Петр спохватился и предложил:

– Могу ли вас чем‑нибудь угостить?

После нескольких секунд внутренней борьбы Кэтрин пересилила себя, отбросив грустные воспоминания, а потом заговорческим тоном прошептала:

– Что ж, геолог, повеселимся! Закажем два коктейля «Восток встречает Запад». Символично, не правда ли?

– Куда уж символичнее! А что в основе?

– Техасский бурбон, – Петр чуть не поперхнулся, вспомнив пустую бутылку в холодильнике. – Лед, мята, лимон, гранат… Есть возражения?

– Наоборот! Я всегда за то, чтобы восток объединился с западом, – дерзко, агрессивным тоном, заявил Калинкин. Кэт улыбнулась:

– Вчера это уже произошло, мы с тобой танцевали, и я кое‑что почувствовала…

Разговор принимал вполне очевидные признаки интимности, и он с удовольствием поплыл по волнам, подхваченный потоком нарастающего влечения:

– И что же?

– Как твой вулкан близок к извержению!