Разум и чувство

По прибытии его ожидала встревоженная прислуга, бестолково метавшаяся по дому, и относительно чисто отмытый молодой мистер Сворд, избавившийся от своего пикантного запаха помоек и подворотен. Оценив его присутствие и некий беспорядок в одежде после ванны, а также суету прислуги, мистер Клейсорн без лишних слов поднялся наверх. Там он нашёл баронета в прострации, но уже пришедшего в себя. Проделав обычные врачебные манипуляции и влив в больного невкусную микстуру, он потребовал встречи с молодым господином в соседней комнате. Но баронет, обретя себя и отчасти свою прежнюю энергию, потребовал, чтобы упомянутая встреча была в его присутствии. На что столь же энергично возражал врач. Конец спорам положил сам Ричард, просунув голову в дверь отцовской спальни. Заметив его, баронет откинул одеяло и хотел уже кинуться к нему с себе самому неясными чувствами. Однако твёрдая рука мистера Клейсорна удержала его. Вздохнув, он кивнул Ричарду, и тот приблизился к кровати отца. Отец тут же вцепился в него и разразился слезами на его груди. Однако через несколько минут он оттолкнул сына и сурово, как некогда, вопросил того, какого чёрта Ричард пропал, к каким чертям и за каким чёртом так вырядился, когда вернулся. Ричард улыбнулся и сел к отцу на кровать. Врач бдительно следил за состоянием баронета с другой стороны. Покаянно склонившись, но плохо скрывая лукавство, Ричард сказал, как он был обижен словами отца о лишении его наследства, что своим существованием без него, наследства, хотел показать отцу, как тот неправ и к чему всё может привести. Он рассказывал о том, как пытался жить в Лондоне, переходя из респектабельных квартир в менее приличные, пока не оказался перед выбором находиться в обычном притоне, как со всяким сбродом плавал на корабле во Францию, как какое‑то время жил в одном католическом монастыре Бретани в качестве подсобного рабочего, которого осаждали скучавшие без мужского общества монахини, как прибился к бродячей труппе и не слишком удачно пробовал себя на подмостках. Его ироничный рассказ о своих похождениях он подытожил выводом, что он, Ричард Сворд, без наследства прожить сможет. Однако вести образ жизни джентльмена – вряд ли. И, если бы не известие о плохом самочувствии отца, он не вернулся бы в отчий дом, поскольку титул ему был без надобности, великосветское общество стало утомлять своим лицемерием, однообразием и легковесностью, а окружающая жизнь, оказывается, может быть так разнообразна и интересна. Баронет, слушая рассказ о его похождениях, то хмурился, то невольно улыбался, то возмущённо вскрикивал. Врач наблюдавший за ним с другой стороны кровати, дивился, с какой скоростью его недавно умиравший пациент отказался от этой мысли и обретает прежние силы.

Закончилось всё это тягостным молчанием. Гнетущая тишина, казалось, давила на обоих – отца и сына. Прервали её они оба одновременно – отец торжественно обещал не влезать больше в дела сына и только просил его больше не устраивать подобных эскапад, а сын, в свою очередь, торжественно обещал изменить свой образ жизни насколько получится и просил отца не умирать ещё долгое время. Окончание сцены ознаменовалось припадением мистера Ричарда к ногам отца с мольбой о прощении и повторением его обещания об изменении образа жизни. Выздоровевший вдруг отец, в свою очередь, поднял сына от своих ног, прижал к груди и повторил своё обещание. Кульминацией были реки слёз, пролитых обоими Свордами, за которыми наблюдали в умилении и благоговении слуги в дверях. Мистер Клейсорн решительно пресёк затянувшийся спектакль и, выставив слуг, приказал сэру Сворду лечь в постель, предварительно дав выпить ещё одну невкусную микстуру, а мистеру Сворду срочно вкусить что‑нибудь съедобного с большой порцией бренди. Поочередно шмыгая носами, отец и сын нехотя выполнили указания врача. Тот дождался ухода из спальни сына, ровного и спокойного дыхания отца, заснувшего после лошадиной дозы успокоительного, и тоже стал собираться. В столовой он был насильно усажен за стол и напоён рюмкой того, что предписывал Ричарду сам. Отказавшись от чрезвычайно позднего ужина и дав себя уговорить только на рюмку бренди с сигарой, он просветил утолявшего голод мистера Сворда о том, что происходило здесь все полгода его отсутствия. Ричарда весьма позабавили умозаключения бездельников света о нём и удивили проклятия его отца по адресу мисс Баттон, о которой он сам давным‑давно забыл. Он между делом поинтересовался, как поживает чудаковатое семейство. Мистер Клейсорн, однако, смог его просветить только о благотворительной деятельности Джулии, которая, находясь в Лондоне, не взяла в привычку ездить на балы и в театры, а посещала приюты и больницы, предлагая где деньги, где свою помощь. Забывшийся врач с восторгом рассказывал своему удивлённому собеседнику об успехах девушки в роли медсестры, а так же её грамотном финансовом руководстве упомянутым приютом. Опомнившись, он безразлично поведал о фуроре Милисент в обществе, о многочисленных интрижках миссис Баттон, о победах среди матрон и их дочек Артура, о том, как изумительно был отделан городской дом этого семейства, благодаря вкусу миссис, и каким успехом и большой ценностью пользовались борзые и гончие из псарни мистера Баттона. Ричард задумчиво жевал холодное мясо. Он ведь просто так спросил о мисс Баттон. И то потому, что его отец её почему‑то клял, на чём свет стоит. Глядя на зардевшееся лицо врача, Ричарду пришла в голову мысль, не являются ли горячие похвалы того ей чем‑то большим, чем признательность врача медсестре за её хорошую работу. Он был недалёк от истины, поскольку серьёзность, исполнительность, ум и такт мисс Баттон затронули в сердце врача некие струны. И он, мистер Клейсорн, возможно, со временем предложил бы мисс Баттон стать его женой, если бы сам уже не был давно и безнадёжно женат на некоей особе, очаровательной и милой в юности, ставшей по прошествии времени несколько бесцеремонной и требовательной. Дети, коими чета Клейсорн успела обзавестись, так же не доставляли врачу особой радости, копируя поведение и манеры, взгляды и суждения маменьки. Поэтому едва заметная печаль, набегавшая на лицо врача, приводила в недоумение Ричарда, не увидевшего в мисс Баттон ничего, что могло бы, по его мнению, эту печаль вызвать. Разговор постепенно иссякал, паузы становились всё длиннее, фразы отрывочнее и короче. И когда Ричард закончил терзать кусок холодного мяса, врач поднялся, чтобы откланяться. Заверив, что он придёт завтра посмотреть состояние своего пациента, он ушёл. Ричард, закончив ужин, махнул рукой на дилемму – бриться ли сейчас или утром, и отправился в свою прежнюю комнату. Найдя своего камердинера дремавшим на стуле, он разделся сам и мгновенно заснул. Взбудораженный его явлением дом, постепенно заснул тоже.

 

Глава 5