Рыцарь из преисподней. Цикл об Артуре Северном
– Теория! – отмахнулась Марийка, когда Артур задал ей вопрос насчет посещения лекций. – А здесь практика. На Трассе идеальное самоуправление. Нет ни одного писаного закона, только традиции, да к тому же у каждой стаи свои, но как‑то все между собой уживаются и сотрудничают, когда надо. А драйверы, если не лезут никуда, то проезжают спокойненько. Даже не знают, что их безопасность непонятно на чем держится. Вообще, мало кто знает, как что на Трассе устроено.
Она выразительно посмотрела на седельные сумки, в которых, тщательно уложенные, хранились спальный мешок и каремат. Пользоваться ими за время совместного пути пришлось всего один раз. Марийка знала все до одного постоялые дворы, в том числе те, которых не было на карте. Если бы Артур планировал маршрут сам, он каждую вторую ночь проводил бы под открытым небом, просто потому что понятия не имел о том, что поблизости есть мотель, трактир, или дом, в котором можно снять комнату. А так, уже почти неделя в пути, и всего одна ночевка под открытым небом.
Правда, у всего есть оборотная сторона, и у осведомленности Марийки тоже. Знание мест для ночлега было необходимостью: Марийка могла есть только специальные продукты, приготовленные в специальной печи. Ничего сложного, концентрат она возила с собой, а нужная печь была на любой кухне, но кухню хотя бы раз в сутки стоило найти. В ночь, когда пришлось остановиться в поле, Марийка осталась голодной, а с утра была злющей, как кошка и ядовитой, как гремучая змея. На кого злилась непонятно, но с женщинами так бывает: когда им некого обвинить в своих бедах, они злятся гораздо больше, чем когда знают виновника.
Если бы еду получилось сохранять свежей, было бы проще.
– Есть стазисные контейнеры, в них время останавливается, – сказала Марийка, – дорогие, как я не знаю что. Можно было бы один такой с собой взять, но я не подумала.
Казалось бы, дальнейшие размышления должны привести к логичному «сама виновата», а когда виновник известен, женщины злятся меньше. Но нет, Артур знал, что если женщина «сама виновата», то она злится даже больше, чем когда злиться не на кого. Такими уж они созданы. Сводят с ума во всех смыслах. Не нужно пытаться понять, нужно просто выучить правила и молиться, чтобы они хотя бы иногда работали.
* * *
Сегодня на Трассе снова было безлюдно. Марийка с утра предупредила, что Глейс и Рена, два вампира, через чьи тийры[1] предстоит проехать, недавно начали войну. То, что об упырях на Трассе говорили, как о чем‑то обыденном, пока еще не стало привычным. Обычно люди боятся мертвяков, ненавидят их и, столкнувшись, стараются уничтожить. Либо убежать. Это кто как воспитан.
Бояться вампиров – здоровый инстинкт. Не‑мертвые оскорбляют природу и Бога, и живые чувствуют это, даже те живые, кто и к природе, и к Богу относится одинаково равнодушно. Мертвое должно быть мертво, потому, что это естественно, не‑мертвого не должно быть, потому что это противоестественно.
Здесь все было иначе. Упырей считали кем‑то вроде феодалов, побаивались, но при том полагались на их защиту.
Странно и неправильно.
И, все‑таки, Артур не спешил с выводами. Личное знакомство с не‑мертвыми многое меняет в представлениях о правильном и неправильном, учит отличать противоестественное от сверхъестественного. А тот не‑мертвый, которого Артур знал лучше других, самим своим существованием, пожалуй, давал право на не‑жизнь и остальным. До тех пор, разумеется, пока они могли сосуществовать с людьми.
Сцепившиеся в войне вампирские стаи – дело другое. Тут о сосуществовании речи не идет. Вряд ли кого‑то будут убивать специально, но, сражаясь между собой, упыри, которые почти все еще и маги, по сторонам не смотрят. Кто не спрятался, сам виноват. Из объяснений Марийки следовало, что войны между стаями – дело обычное, однако войны «холодные». Противостояния могут длиться десятки лет, и за все эти годы дело так и не дойдет до настоящей драки, разве что молодняк встретится случайно в одно время, в одном месте и сцепится так, что перья полетят. А сейчас речь шла уже о настоящей войне. Поэтому с середины дня им не встретилась ни одна машина, и ни одна не обогнала. Марийка, перекрикивая двигатель и рев ветра, мрачно напророчила, что владельцы заправки, где предстояло переночевать, наверняка, собрали манатки и убрались подальше, пока война не закончится.
– Дверь взломаем, – откликнулся Артур.
Вломиться в чужой дом казалось ему лучшей перспективой, чем провести еще один день в компании голодной попутчицы. Вообще‑то, конечно, такая зависимость от еды слегка удивляла. По наблюдениям Артура, девушки гораздо чаще стараются сделать вид, что вообще не бывают голодными, чем явно демонстрируют, насколько их злит невозможность поесть. Но, в основном, наблюдения Артура сводились, все же, к тому, что девушки все разные, а это было хорошее объяснение чему угодно.
Жизнь на заправке била ключом. На стоянке перед маленькой гостиницей гремела музыка, хаотично перемещались тени и человеческие силуэты, в черное беззвездное небо врезались лучи «люстр» с крыш тяжелых «Скадатов»[2], освещавшие заодно и пустоши вокруг. Кто‑то, похоже, совсем не беспокоился о том, что на этих землях война. Ну, или беспокойство выражалось только в том, чтоб осветить подходы к лагерю. Не слишком строгая мера безопасности. Артур даже часовых не увидел.
– Не надо нам туда, – сказала Марийка.
Полтора десятка внедорожников, длинная фура для перевозки скота и пятерка байков. Интересный набор. Странный.
Буйное веселье, дикарские пляски и далеко разносящиеся над пустошами звериные вопли – все вместе требовало объехать заправку как можно дальше, помолившись по дороге за ее владельцев, если те не успели сбежать. Так и следовало сделать. Но Артуру очень не понравилась фура. Маловероятно, что в ней везли лошадей на скачки…
Нет, он не мог объяснить себе, что ему не нравится. Просто странно она смотрелась, длинная, нелепая, между мощными автомобилями и дорожными мотоциклами.
– Теней меньше, чем людей, – Артур остановил байк, разглядывая фуру.
– Поехали! – Марийка вцепилась ему в ремень. – Не все они отбрасывают тень. Поехали, Артур!
– Кто в фуре?
– Я не знаю…
– Не верю, – он опустил подножку. – Ты же все о Трассе знаешь.
– Это людей в Пески везут.
– Зачем?
[1] Тийр (владения) – территории на Трассе, принадлежащие одному правителю.
[2] «Скадат» – марка внедорожника, производства концерна «Оорог».
