Сага Вопреки. Том 4

 

В окне бесконечное мелькание цветов Гринден, слуги копошатся, Мордвин волнуется, недовольно рычит, ведь велено провести полную ревизию и генеральную уборку всех гостевых комнат.

– Да не бурчи, родной, ты же привык. То раненных везут без конца, то архимаги с ума сходят, то балы и праздники. – тру его нагретую солнцем стену, – Чужих людей здесь всегда пруд пруди. – но сама я так же недовольна, как мой безмолвный компаньон.

За полночь стучу в дверь спальни Энтони Саммерса. Он только вернулся с пьянки.

В голове полная апатия. Я пыталась заплакать сегодня, чтобы выбросить наружу эту боль, но не могла; хотела выйти из себя и получать удовольствие, но тоже не могла вопреки приказу. Я в тупике.

Саммерс открывает дверь, по пояс раздетый. На его теле еле заметные метки магии, скорее смахивающие на татуировки зэка: смазанные, грубые, грязные. Это мутный человек, магия его не признаёт.

За пару секунд я прочитала всё, что следует о нём знать. Но он счёл это за интерес.

– Пришла всё‑таки… – хамски улыбается он, – Проходи, детка, – пригласил меня, и я переступила порог с тяжестью, – Я ведь с первого взгляда понял, что нас с тобой ждёт. Но ты далась мне не так легко. Думал, Блэквелл меня прихлопнет. – он продолжает нести какой‑то бред раздутого до небес пикапера, с такой отвратительно самоуверенной интонацией, – Какого это: быть рабой этого чудовища? Он ненавидит меня и всё равно отдал бриллиант своей коллекции, чтобы я попользовал.

Ясно, унижение – часть его плана.

Я нервно обхожу спальню, смотря в огонь камина. Пытаюсь не слушать, но слова всё равно коробят. Хочу всё сделать быстро.

Он подходит ко мне сзади, берёт за плечи и скидывает с меня тонкую накидку, в которую я закуталась, в надежде защититься от внешнего мира. Как глупо искать защиты… Его губы на моей шее оставляют влажную дорожку и наверняка засосы. Нет возбуждения, нет интереса.

Раздражение, брезгливость, неприязнь. Руки Саммерса сразу хватают меня за грудь, он упирается своим с твёрдым пахом мне в зад и начинает ритмично тереться, дыша как собака.

До чего же мерзкий тип.

Отвращение, жуткое отвращение. Он разворачивает меня к себе и целует в губы, быстро двигая языком – придурок. Отворачиваюсь, но его это веселит. Оттягивает меня за волосы, насильно открывая рот.

Меня сейчас вырвет.

Медальон не жжёт, подтверждая мою давнюю догадку: запрет заключался в моём желании заняться сексом, а то, что происходит сейчас, никак не связано с бабочками в животе. Это не измена.

Он елозит по мне своей изолированной в брюках эрекцией, и я понимаю, что буквально пару минут и ткань его брюк отделяют меня он моего полного унижения.

Хочу его убить.

Нет, нельзя. Я должна терпеть.

Саммерс отлипает от меня и тащит за руку к столу.

– Это честно, детка. Я ему свою жену дал, взамен прошу любовницу.

Комок в горле. Я преодолеваю расстояние до стола с невероятным усилием. Он подсаживает меня, хватая за бёдра, и садит, раздвигая мне ноги. Саммерс ещё раз целует меня, как будто заглатывая. Расстёгивает ширинку, обнажая напряжённый кривой член, берёт его в руку и смотрит на меня с гадкой улыбкой.

– Давай возьми его…

Я смотрю в глаза этому подонку с испепеляющей ненавистью.

– Где твоя инициатива, гадина! Договор был другой… Тогда на колени!

Я не могу. Не могу! Зачем всё это? Я не буду. Задыхаюсь от чувств.

В замедленном движении я вижу, как Саммерс пытается ударить меня по лицу. И бьёт. Сплёвываю кровь. Поворачиваюсь к нему, его лицо искажено гневом, он ужасен. Он рвёт моё платье на плечах, достаёт кинжал из сапога и режет подол.

Не могу сопротивляться, мне нельзя.

Я не прикоснусь к нему…

Снова удар. Коленом в голову. Падаю. Голова кружится, зрение начинает подводить. Боль – ничто, в сравнении с унижением. Хочу освободить магию, забыться, но не могу – приказ.

Ухватываю сигилы, дёргая, воет.

Страшный сон, отвратительный сон.

Но ощущения… знакомые. Чёрт возьми! Со мной такое… было.

Квин ревёт белугой, бьётся.

В ушах звенит, мой жар доводит меня до полуобморочного состояния, с трудом понимаю, что происходит.

Чувствую, что этот ублюдок уже взгромоздился на меня сверху и его губы начали засасывать мою кожу на шее, декольте…

– Винсент! – молю, – Какая же я дура… провалила. Не могу!

Услышит? Вряд ли. Но меня пробивает ужасом, Квин внутри безуспешно пробивает оковы Лимбо, знаки вступают в яростный конфликт, задыхаюсь.

Но я – это моя воля, а не только магия.

Адских усилий стоит мне дотянуться до руки Саммерса, что полезла под юбку. Ломаю его пальцы. Кричит.

Голова звенит, я горю изнутри. На мой лоб ложится прохладная ладонь. Это не прикосновение Саммерса.

Глаза открыты, но толку от этого ноль, потому что слёзы всё катятся и катятся. Меня словно парализовало, даже моргать не могу. Прохладные руки отрывают мои пальцы от головы и проводят тыльной стороной ладони по оставшимся засосам на шее.

Винсент Блэквелл сидит передо мной на корточках и смотрит.

Тяну к нему руки в жажде вскарабкаться, но в рёбрах дикое жжение, острая боль до головокружения. Ухватываюсь, как за спасательный круг, отчаянно шепчу:

– Прости, я не могу. Так просто – кажется! Но я… не могу это сделать.

– Лис… – перебивает, поднимает моё запястье с проступающим полумесяцем, расчёсанным в мясо, – Чёртов контракт Лимбо.

Его голос не гневный, а скорее отчаянный. И правда: как я здесь вообще оказалась? Молчу, не в силах ничего сказать. Он берёт меня на руки и несёт в спальню. Больно. Винсент положил меня на кровать и начал очень бережно раздевать. Периодически я слышала его тревожные вздохи и комментарии:

– Твои бедные рёбра… не двигайся, лежи так и не двигайся, – мокрое тёплое полотенце осторожно касалось моего лица, впитывая кровь, а потом Винсент повернул мою голову и охнул, увидев травму головы, – О, магия!

Ерунда. Знаю, что заживёт. Как на собаке.