Сага Вопреки. Том 4

Он давно уже не таскал с собой шахматную доску. Достаточно просто закрыть глаза и её представить, водя фигуры по клеткам. И это стало одним из любимых в его жизни занятий, успокаивало и отрезвляло. Выстраивало абсурд по цепочкам.

Пришлось покинуть Мордвин. Впервые оставить Алису без присмотра, полагаясь на её благоразумность.

Отъезд срочный: впервые за долгие годы граф Гринден вышел на переговоры напрямую. Блэквелл примерно понимал, какие условия могут выдвинуть Гриндены для склонения чаши весов к Эклекее. Нейтралитет они держали громко, хотя агенты регулярно докладывали о склонности графа к Ксенопорее и грязным делишкам. Так всегда было с Говардом – он ненавидел тех, кто правит Мордвином, кто бы там не сидел.

Гриндены когда‑то смешались с Элементалями, и несколько поколений ген сидел в их крови, но всё же неминуемо погас. И амбиции графства с тех пор всегда крутились вокруг Мордвина. И Говард Гринден – явный приверженец этих планов, потому на бастарда Блэквелла фыркал всю жизнь, а когда уровни магии пошли в гору, радовался отсутствию наследников. И дочь свою подкладывал, хотя она и сама не против.

Потому звено в цепи чужих планов выстроилось без труда – ему снова предложат Аннабель Гринден. Настойчиво – наверняка, не исключён и шантаж.

И Блэквелл с нежностью вспомнил маленького Кайла, который, к его счастью, был абсолютно на деда непохож, но похож на погибшего отца Грегори – лучшего представителя своего древнего рода. Грег был звездой увядающей аристократии, надеждой.

– Мой Лорд. – Франческо робко топтался у стола в гостевой комнате, предоставленной Энтони Саммерсом, – Лорд Саммерс настаивает на утренней встрече. Говорит, что чрезвычайно плох сегодня.

– Неизящно. – фыркнул Блэквелл, не открывая глаз и всё ещё двигая в мыслях фигурки. Кэмптон невнятно сделал ход на клетку вперёд, ровняясь с Гринденом, – Два чёрта из коробочки сразу в один миг. Не совпадение. Как думаешь, Франческо?

– Два давних нейтралитета, соседние арии, оба больше склонялись к Ксенопорее и, очевидно, застигнуты на сотрудничестве с замком Дум. Несовпадение, Мой Лорд.

– И перенос встречи наутро. Саммерс хочет, чтобы я переночевал здесь. Либо дома у меня гадость подстроил, либо мне путан пригонит. – встал и с тревогой заметался по комнате, – Лучше б путан.

– Не сто́ит волноваться, господин, дом и Матильду Леди Алиса защищает.

– А её кто защищает?

Франческо поник, потеряв аргументы:

– Да, путаны, конечно же, лучше. – он вдруг вспомнил кое‑что, – Там ещё Риордан ломится к вам.

– Ну этому‑то, что не сидится? – задумался,– Хотя… давай сначала Риордана, потом гасим свет. Поторопи‑ка Саммерса с его дарами, только изящно: вроде как я тоже устал и рвусь спать. Плохо только, если он опять свою жену пришлёт.

– Полагаю, обязательно пришлёт.

Блэквелл хлопнул в ладоши, расставив фигурки больше интуитивно в этот раз. Франческо сложил все звенья гладко – незаменимый помощник во всех дурацких авантюрах, ещё и вопросами не засыпает.

Риордан влетел хмурый, покосился на приглушённый свет, заставая Блэквелла полураздетым.

– Слушаю. – холодно отозвался Блэквелл, нарочно нарушая все правила с самого хода, выбивая подчинённого из зоны комфорта.

– Я хочу поговорить.

Герцог оглянулся на гостя с видом кота, увидевшего на своём хвосте канарейку.

– Это в корне меняет ситуацию. А то я думал, ты пришёл разделить со мной своё одиночество.

– Мне нужна Алиса.

Главное, не поддаться эмоциям, вывести всю беседу к следующему акту. Но как же сложно это было, учитывая явную провокацию.

– Для каких целей?

– Ты не понимаешь… – Блэквелл присмотрелся к этим порывам, растягивая нитки магии, запутавшиеся в плотный клубок. И тогда впервые разглядел то, о чём говорила Алиса: а потенциал‑то у Риордана, действительно больше. Но как всё напутано, как сумбурно! И это напоминало её саму: хаотичную, стихийную. Артемис всё говорил и говорил, руками размахивал, плевался. Подлетел к Блэквеллу, провоцируя на агрессию, но Герцог задумчиво скрутил Риордана в ковёр, сел сверху, достал кинжал и без предупреждения оцарапал ладонь. Кровь накапала в чашку с лихвой под отборную ругань Риордана, – Ты слушаешь вообще, Блэквелл?

– Нет.

Снова ругань до истощения. Блэквелл сидел на смотанном и трепыхающимся ковре, пока Риордан не притих, обессиленный.

– Ей плохо, Блэквелл. И ты делаешь хуже.

– А ты можешь лучше?

– Могу не навредить.

– Ты влюблён? – спросил Винсент в лоб.

Пауза.

– Тебе такого не понять. Я не влюблён. Я люблю. Женщин на свете много. А Алиса одна.

Тьма сожрала без предупреждений. Заплескалась, забесновалась. Риордан снова притих: то ли инстинкт самосохранения сработал, то ли заснул. А Блэквелл надеялся, что никого не придётся убивать. Ведь Алиса расстроится.

Не похоже, чтобы Риордан не знал, о чём говорит. Прозвучало так, что сомнений не закралось. Любил! Он по‑настоящему любил Алису и пытался сделать лучше.

– Не отдам я её никому, Риордан. – тихо прохрипел Блэквелл, – Сгублю, но не отдам. Она сам так выбрала. Знаки вяжут так, что крепче некуда.

– Знаки? – потерянно переспросил Артемис, припоминая поставленный Алисой знак, – Она действительно выбрала. Но…

– Без «но». Хочешь жить – не затевай эту тему. Не надо думать, что я адекватный. Порву на хрен, сколько угодно её люби, расстояние держать не забывай. Ты меня понял, сердобольный? Переживи это, как мужчина.

Стук в дверь, Блэквелл подскочил, подтянул Артемиса за грудки:

– Прикинься мной, не пожалеешь. Темно будет, главное – молчи. В остальном делай всё, что хочешь.

Блэквелл знал, чем заняться, пока Риордан получает все подарки от Энтони Саммерса. Баронесса привела с собой наложниц, и Винсент хихикнул, слушая, как они Артемиса ещё и уговаривают – усердно, надо сказать. А потом Риордан без зазрения совести опроверг утверждение, что архимаги недееспособны по мужской части.

Герцог же, притих в гардеробной, проверяя кровь Артемиса на пергаменте родства. Уже всерьёз думал, что где‑то есть в нём затухший ген, но не нашлось за три сотни лет ничего примечательного. И родства с Алисой тоже. Никакого.

С этими рассуждениями он задремал на полу, подоткнув под голову запасное одеяло. Растолкал на рассвете Артемиса, зажимая тому рот, вытащил из объятий путан, и заставил досыпать в гардеробной: