Синдром изоляции. Роман-судьба
Поженившись, они все время хохотали. Даже когда родился крикливый Гришка, грянул дефолт и сухари из батона стали десертом. В мельтешении капельниц, уколов и больниц, куда бесперебойно попадали то теща, то сюрпризный малыш, шутили назло докучливой черной полосе.
И только когда увязли в омуте аутизма и пропели «Вечную память» Алевтине Михайловне, сгинули скопом и хохот, и песни жены, и ее неистребимый свет…
Мы это поправим, кисунь, вот увидишь!
* * *
– Поедешь со мной в Америку?
– Да хоть в Африку, – откликнулась Галя шуткой из фильма.
Оба расхохотались.
Турецкое солнце устраивалось на ночлег в разомлевшем море. Хотелось валяться на лежаках, цедить коктейли и наблюдать за грандиозной сменой декораций. Спорить не будем. Просто дай слово, что эта попытка будет последней. Тебе уже сорок пять, пора угомониться и повесить ружье на стенку. То была славная охота.
Олег поклялся детьми: Америка – финальный выстрел.
И оказался снайпером.
…Аренда таунхауса оттяпывала половину зарплаты. За дубовый стол, три кровати с матрасами и простецкий диван просили наглую цену, но Олег не мелочился. Выбранный Галкой район задирал нос, как Рублевка: школы имели высочайшие рейтинги. Торг неуместен – у детей будет все самое лучшее. Он отправился на ознакомительный школьный тур, конспектируя подробности в блокноте. Хорошо, что записал: Галка была в смятении, как и он; слышал ее ошеломленный голос. Будто не униженный папаша с особенным ребенком молил о зачислении, а опытные торговцы‑директора хватали за глотку: «Выбери нас!». Гришкина престижная хай‑скул подавляла масштабами (четыре спортзала! театр на тыщу мест!) и техническим оснащением. «Началка» для Саши оставила в сердце глубокую борозду изумления.
И потом, очнувшись от первого шока эмиграции, они твердили слова директора Брина, как заклинание, как заговор на счастье.
Главное, чтобы ваш сын…
Ласковый директорский голос действовал не хуже цыганского гипноза: испарилась знаменитая критичность Олега. Он бродил по классам, кивая Брину и шалея от счастья. Директор нервно поправлял галстук, не снимая улыбки. От его вкрадчивых интонаций хотелось чудить с бесшабашностью пьяного покупателя. Жестами ярмарочного зазывалы директор призывал пощупать первоклассный товар – образовательные услуги. Обратите внимание на цифры, господин Барский: наши ученики – лучшие по чтению и математике на всем юго‑западе Миннесоты! Посмотрите направо: школа примыкает к городскому кладбищу. Как, вы не видите явственной выгоды? У нас же тихие соседи, на прогулке можно не волноваться.
Извольте проверить комнаты психологической разгрузки. Наши ученики могут в любой момент потребовать перерыва, если устанут. Подержите одеяла с утяжелителями, потрогайте сенсорные игрушки, понюхайте гипоаллергенные фиджеты[1], опробуйте веревочные батуты, кресла‑качалки… смелее, смелее!
Кстати, мы находимся в классе мистера Таллаксена, здесь будет учиться ваш замечательный Алекс. Что вы сказали? Аутичный ребенок? Во‑первых, договоримся о терминологии. Таких учеников мы называем ASD kids[2] или дети в спектре. Во‑вторых, по закону «No Child Left Behind» ни одному ребенку не может быть отказано в обучении! Мы радостно приветствуем и учим всех, кто приходит в нашу школу!
И вот она, соломинка, маяк наш, Псалтирь Неусыпаемая:
– Главное, чтобы ваш сын был счастлив!
* * *
– Поедешь со мной в Америку?
Она согласилась со смехом, и Великий Стрелочник перевел их поезд на другой путь…
И снова, как в Турции, раскинулась синющая гладь, шуршали небесные пальмы и жгло высокое солнце. Только теперь в обрушенном сознании не якорит обратный билет в Москву и не стихает утробный вой: «Это все‑е‑е! Все‑е‑е! Все‑е‑е!». Каждое утро приходится вспоминать, где ты…
Инопланетная декорация. Мираж. Чужой мир, который даже не прикидывается родиной.
Воссоединившись с Олегом, они первым делом удрали в Калифорнию. Смалодушничали из‑за стремнины проблем. Вот уже неделю Галя пыталась продышаться в безмятежной деревушке Ла‑Хойя, которую калифорнийцы почему‑то считают городом. В этом охристо‑изумрудном районе Сан‑Диего с одуряющими запахами океана и тропических цветов ее колотит озноб. Душа съеживается от звериного страха. Тебе холодно, кисунь? Не может быть. В Ла‑Хойе круглый год – безветренная теплынь; погода для богатых. Присядем на лавочку. Какие виды! Эту бухточку, La Jolla Cove, обожают малыши морских котиков. Гляди, как во‑о‑н тот чихает, умора! Лучшие места в зрительном ряду, Галюнь! Репертуарчик не меняется веками, а спектаклей одинаковых не бывает, потому что представление называется «Тихий океан». Совсем он не бесшумный, правда. Разудалый и шальной. Зайдешь по колено – опрокинет, как щепку.
Вместо ответа Галя замирала, как цапля на болоте. Занавесилась волосами, не трещала, не балагурила. Странно глядела на мужа, не умеющего читать по глазам. Лучше бы уж снова донимала его расспросами о ценах на мясо и стонала: «Мы не потя‑я‑нем!». Лучше бы рассказала, что у них там произошло с Михал‑Юрьичем. Почему она позвонила так внезапно?! Все две недели жена сидела скукоженная и нездешняя, изредка оживляясь, когда дрались Сашка с Гришкой.
[1] Любой маленький предмет или игрушка для тактильной сенсорной стимуляции. Помогает сосредоточиться на выполнении задания и отвлекает от навязчивых тиков.
[2] Дети с РАС (расстройство аутистического спектра).
