Синий тарантул

В. Удалось установить также более или менее точный диаметр пальцев преступника. На отдельных страницах, особенно на верхней обложке, ткань которой, к счастью, медленно принимает прежний вид, – вмятины заметны сильнее. Измерение их, по методу Пучкова, говорит, что у шпиона толстые, массивные пальцы, может быть, с мозолью на левом указательном пальце. Отсюда возможен вывод – пробравшись в Ясногорск, разведчик‑враг скрывается под маской рабочего, или, во всяком случае, человека, труд которого наводит на пальцы рук мозоли. Местонахождение мозоли, листание левой рукой, места прикосновения иглой к страницам – все это указывает, что шпион – левша.

И как общее заключение, скажу, что враг проник в Главуран один. Дактилоскопическим и следоскопическим способами не обнаружено где‑либо следов человека, не считая оттисков на журнале. Работа в одиночку – это практика международных разведчиков из соображения легкости проникновения, исчезновения и маскировки.

Итак, перед нами иностранец, который, разумеется, владеет русским языком, человек большого ума, железных нервов, значительной физической силы, высоких технических познаний, с неограниченным запасом советских денег и, несомненно, военный. Он имеет наводчика или наводчиков, работающих в Главуране, а точнее – в спецгруппе или спецчасти. Есть некоторые основания полагать, что шпионская кличка главного из них – Синий Тарантул. Напомню: «тарантул» – это ядовитый паук, опасный для человека.

Вот пока все, что я могу вам сообщить. На этом позвольте закончить. – И Язин, закрыв черную папку, вновь положил на нее руки.

Вопросов ни у кого не было, и, взглянув на часы, генерал Долгов сказал:

– Товарищи, истек тот час, который мы могли отдать совещанию. Будем помнить, что наиболее трудная часть наших срочных, я это подчеркиваю, поисков – впереди. Через десять‑двенадцать минут вы, товарищи, будете у себя в кабинетах. К тому времени наши курьеры доставят вам пакеты. В них мы изложили те виды помощи, которые хотелось бы получить от каждого из вас.

 

14. Память Сократа

 

Чернов, столь единодушно заподозренный в помощи врагу, был человеком пылкой фантазии и самого холодного расчета. С детства его влекли приключения отважных людей в неведомых странах, опаленных тропическим солнцем или покрытых мертвящим льдом. Маленький Юра Чернов запоем читал Оппенгейма, Брет Гарта, Майн Рида, Жюля Верна, бредил похождениями знаменитых сыщиков – Дюпена, Ника Картера, Пинкертона, Холмса, Франка Аллана. И уже тогда у него разгорелась мечта – попасть в Южную Америку, Египет, Индию, Африку, увидеть бриллиантовые россыпи Оранжевой реки и золотые колодцы Трансвааля. Юра дал себе слово – во что бы то ни стало побывать в этих местах, любой ценой, любыми средствами.

Рос он замкнутым и эгоистичным, держался в школе особняком и в пятнадцать лет получил кличку «Чайльд Гарольд». Мальчик готовил себя… в сыщики. Он развивал наблюдательность, подражая Кимболту Киплинга, тренировал память по системе Спельмана, приучал левую руку делать все, что умеет правая. Его мать, вечно занятая учительница математики, знала об этом и, посмеиваясь, говорила:

– Пусть себе. Лучше, чем голубей гонять.

С годами память Юры и его способность подмечать детали развились чрезвычайно. Бледный подросток с тонкими, острыми чертами лица, серией точных логических умозаключений, исходя лишь из незаметных для обычного глаза мелочей, находил у людей такое, что отец называл его Пинкертоном. В совершенном восхищении сыном он рассказывал, как Юра «разоблачил» одного его знакомого:

– «Папа, – как‑то заявляет мне Юра, ему тогда пятнадцатый год шел, – Игорь Петрович, который был у нас вчера, играет на скрипке, и он левша.

– Откуда ты знаешь? – спрашиваю.

– Очень просто, папа. То, что он левша, сразу видно: спички зажигает левой, газету листает левой, по ступенькам ходит, сильнее отталкиваясь правой ногой. Так все левши делают.

– А почему он скрипач?

– А это узнать еще легче. У него под подбородком шея сильно натерта. Это оттого, что он этим местом скрипку держит. Кончики же пальцев у него в мозоликах: он пальцами струны прижимает.

– И понимаете, – восторгался Чернов‑отец, снимая пенсне и мигая темно‑голубыми глазами, – ведь Игорь‑то и вправду скрипач! И вправду левша!»

Постепенно желание посетить страны, о которых Юра мечтал с детства, стало болезненным, граничащим с навязчивой идеей.

Вместе с тем Юра столкнулся с проблемой денег. Теперь в детективных романах его привлекали истории головокружительных обогащений, приключения неуловимых гангстеров, жаждущих золота. Все устремления его еще не сформировавшейся натуры, испорченной безразличием родителей к его интересам и чтению, направились к стяжательству. Деньги стали двигателем его будущих планов, целью жизни.

Он подсчитал, что если иметь на срочном сберегательном вкладе 120 тысяч рублей, то можно ежемесячно получать 500 рублей процентов. Уже с 15 лет Юра начал копить, не брезгая ничем для умножения своего капитала. Он откладывал деньги, которые отец и мать давали ему на кино или театр, спекулировал тетрадями, покупал дефицитные товары, сбывая их затем втридорога. Он уговорил отца выплачивать ему жалование за хорошее ученье, а втайне от отца упросил мать давать ему ежемесячно 50 рублей – «на поездку в Крым» Юра не стал комсомольцем, но ни отец, ни мать не укоряли его в этом. «Юра совсем взрослый, – говорили они. – Он знает, что делает».

Шли годы, сбережения его все возрастали. Подавляя свои юношеские желания, Юра закалял и без того сильный характер. К началу войны он скопил почти пять тысяч рублей. Но росли и планы Юрия, он мечтал уже о 1500 рублях процентов. В 17 лет он знал назубок цену билетов для проезда между городами СССР, между столицами Европы и всего мира, знал стоимость плавания на океанских лайнерах между портами 50 стран. И международная единица расчетов – доллар, с эквивалентом в 88 сотых грамма золота – все более захватывала воображение Юры Чернова. Вытянувшийся, худой, неразговорчивый юноша, непременный участник всех воскресников и отличник ученья, был уже человеком без души. В его голове вращались только шестерни и рычаги счетной денежной машины.

В войну Чернова призвали и вскоре направили в тыловой штаб: Юрий умел молчать, и душа его оставалась неизвестной окружающим. Он продолжал спекулировать, но уже прячась за чужой спиной. После армии Чернов закончил финансово‑экономический институт. Все годы внешняя сторона его жизни была безупречной. Этот сухой человек хорошо учился и работал, был активистом‑общественником. И Чернова как талантливого статистика направили в министерство, где он быстро поднялся до главного управления. В 32 года его перевели в совершенно секретное учреждение – Главуран.

Студентом в декабре 1947 года Чернов пережил страшный для него удар: денежная реформа превратила его многолетние сбережения в 11 400 рублей!

Скрыв озлобление, он продолжал копить, все так же урезывая себя во всем. С бессильной завистью читал он о странах, где строят самые высокие небоскребы, где газеты выходят на десятках страниц с многокрасочными иллюстрациями, где деньги приносят почет и власть. Но лишь в редких случаях, под влиянием винных паров, которых Чернов справедливо опасался, он высказывал свои взгляды.