Сказки девяностых

– Побереги деньги‑то, не лишние будут, – осадила я её бабушкиными словами. – Какие шашлыки, вон вчера в новостях говорили: ни мяса, ни молочных продуктов люди скоро не смогут купить… Будем работать в две смены…

Мама предложила мне ещё какую‑то вкусность или игрушку, но я, держа в уме, что семейные деньги надо беречь, упрямо отказалась, и она с досадой воскликнула:

– Что это за ребёнок! Никакой радости у неё нет!

Радости у меня, конечно, были, только больше тайные. Никогда не прося у мамы лакомств, чтобы не заставлять её тратиться, я с удовольствием брала их из рук Володи и его весёлой бабушки. Если же мама давала мне с собой в дополнение к школьному супу слойку с повидлом, пару бананов или вафлю «Виспа», всё это богатство я делила с Вовкой и его приятелями Стружкиным и Котляренко. Продлёнка у нас к середине второго класса была уже какая‑то невнятная, мы, кажется, были почти всё время предоставлены сами себе. Мальчишки забирались на рукоход, помогали подняться мне и слушали мои сказки, крутились на турниках, бегали друг за другом. Я вместе со всеми играла в снежки, и это было очень весело. Девчонки, наверное, устав меня дразнить, более или менее отстали. Ближе к весне в нашем классе появилась чернявая долговязая Катя Мустяца. Только увидев её, Вика брезгливо отвернулась. Диана с Сонькой тоже демонстративно обходили её стороной и шёпотом обзывали «нерусью». Раиса Ивановна радушно встретила Катьку: она неплохо соображала в математике и с воодушевлением читала стихи, а кроме того, с первых дней предложила Раисе Ивановне свою помощь в уборке, сказав, что очень чисто умеет мыть доску и окна.

Мне полюбилась эта девочка, мы стали меняться с ней вкладышами от жвачки Love is, показывать друг другу альбомы с наклейками. Катька стала сидеть с моей старой знакомой Дашей. У той не заладились отношения с нашей классной «элитой», и скоро она примкнула к нам, а вместе с ней в нашу небольшую компанию включилась ещё одна девочка по имени Оля. Ольга приехала с Камчатки и удивляла нас рассказами о своей родной земле, где были вулканы, сопки, бирюзовые озёра и огромный магазин «Холкам», в котором продаётся всё‑всё‑всё. Причин, почему Олина семья решила уехать из этого сказочного края, насчитывалось много, однако главной было отсутствие света – опять постарался Чубайс. С большими перебоями в Петропавловск‑Камчатский привозили танкеры с мазутом для ТЭЦ, и электричество каждый день включали не больше чем на двенадцать часов. Оля с затаённым восхищением рассказывала, как они выходили зимним вечером во двор разводить костёр в мангале, жарили хлеб и сосиски. Я зауважала её за то, что ей пришлось пережить приключения и она многое умела – готовить, стирать, разводить огонь.

Но больше мне всё‑таки нравилось играть с мальчишками, а лучшим другом я, конечно, продолжала считать Володю. У нас с ним не было секретов – мы рассказывали друг другу всё.

 

 

* * *

 

Однажды я спросила у него:

– Расскажи, как это вы живёте с папой? Что он делает?

– Что и все, – пожал плечами Вовка. – У тебя же когда‑то раньше тоже был папа?

– Он только успел меня родить, и больше ничего. Он ушёл, когда ушли большевики и плохие люди забрали завод. Теперь делает где‑то далеко телевизоры. Оставил нам один телевизор, называется «Рассвет», и ушёл, – объяснила я.

– Понятно, – кивнул Вовка. – Значит, так. Утром папа собирается на работу. Деньги зарабатывать. Сейчас он как мы, в семь встаёт, а когда на маршрутке работал, то вставал в четыре. Мама ему завтрак оставляла и сама спать. Потом он целый день на маршрутке ездил. В одиннадцать придёт и скажет: «Всё! Вернулся с каторги». Бух – и спать! Один раз он у нас даже на кухне уснул.

– Бедный! – пожалела я Вовкиного папу, мельком подумав, что ему приходилось даже хуже, чем моей матери: моя хотя бы приходила домой в седьмом часу.

– Четыре дня он так работал, потом один день спал, а ещё один день просто отдыхал. Сейчас вот сахар да куриц ездит продавать. Всё равно иногда рано встаёт. Но уже поменьше катается.

– А когда он дома, то что делает?

– Спит. Телек смотрит, новости, сериал про королей сыска. С мамой ругается. Всё говорит ей, что она жизни не знает. Она обижается. Мне так тоже за неё обидно, – Вовка вздохнул и внезапно перешёл к другому. – А когда он отдохнёт, так мы ездим в лес сосиски жарить!

– Ого! Сами? – поразилась я.

– Конечно, сами. Даже иногда бабушку берём. Бабушка любит нас. Один раз она сказала: «Вот умру я, и Вовке квартира моя достанется, он там будет жить».

– Не надо ей умирать! – испугалась я. – Ты уж где‑нибудь в другом месте проживёшь.

– Не надо, – согласился Вовка. – Это так просто она говорит, чтобы знали мы про любовь её. Она у нас ночует иногда. А если её нет, то у папы с мамой ночью интересное бывает.

– Что интересное? – полюбопытствовала я.

– Секс называется, – просветил меня Вовка. – Это, понимаешь, лучше показать, чем объяснить… Один сверху ложится, другой внизу. И с виду похоже, что как будто балуются. Толкаются. Только раздеваться надо обязательно.

Я задумалась, пытаясь представить себе, как это может быть:

– Странно что‑то…

– Надо бы попробовать! – предложил Вовка. – Мои думают, что я сплю, а я вижу. У них кровать возле окна стоит, а я за шторкой возле двери.

Я всё ещё не могла понять, в чём смысл этого причудливого занятия:

– И твои спали бы лучше… Устают же с работы‑то.

– Да им весело, – сказал Вовка и озоровато подмигнул мне. – Как‑нибудь и мы попробуем, хотя бы немножко, а? Я никому потом не скажу.

Мне было немного страшно, однако я верила ему, как себе, и пообещала, что когда‑нибудь – обязательно.

Спустя некоторое время мальчишки стали говорить, что Вовка влюблён в меня, и я с неудовольствием думала, что Володька, пожалуй, растрепал что‑то лишнее болтливому Котляренко. Вот уж кто не умеет держать язык за зубами!

 

 

* * *

 

Мы залезали с мальчишками на гаражи, крыши которых вплотную примыкали к забору школы, прятали и искали сокровища, играли в «Утиные истории» (я, конечно, была Понкой), иногда – в космических разведчиков и захватчиков. Однажды мне пришло в голову сказать Володе, что я на самом деле волшебная принцесса из другого мира, которая родилась на далёкой планете и была отправлена сюда на Землю в секретном звездолёте, чтобы посмотреть, какая тут жизнь и, если получится, помочь людям сделать её лучше.

– Только пока никому не говори, – попросила я его.

И он не говорил – наверное, поверил, да и сама я иногда верила в эту придуманную мною же сказку.