Случайные
Тусклый свет облачного утра сентября пробирался через почти голые ветки старых деревьев в саду. Ксюша посмотрела дисплей телефона‑почти девять утра. Она накинула на себя ветровку, заперла спящую мать в доме и выехала в ближайший продуктовый магазин за едой и хозяйственный за обогревателем.
Она шла между рядами в полупустом магазине, набирая продукты матери на ближайшие пару недель. Овощи, фрукты, мясо, крупы, макароны, гигиенические принадлежности. Встала на кассу за высоким и худым сгорбленным мужчиной и толстой женщиной. Они все суетились и о чем‑то спорили, производя неимоверный шум в еще сонном утреннем магазине. Ксюша обратила внимания, что в их тележке было много бутылок алкоголя. Именно они так мерзко гремели при небрежном перекладывании из тележки на двигающуюся ленту. Ксюша присмотрелась к суетившейся женщине синей кофте‑олимпийке.
– Тамара Сергеевна, – узнала соседку Ксюша, – я думала вы в больнице.
– Ой, деточка, ой привет, – толстая рябая женщина с красноватым лицом замешкалась, оборачиваясь к Ксении, ‑вот выписали меня утром рано, приехали с Жориком за продуктами. А чего ты приехала так скоро? Ксения перевела взгляд на Жорика. В нем едва можно было признать тридцатилетнего молодого мужчину: на лице были отметины частого многодневного запоя, даже сейчас он еле стоял на ногах, но шепотом, больше похожим на шипение, крыть матом свою мать сил ему хватало. От матери и сына шел характер запах… перегар. Если бы нужно было создать Парфюм «Безнадега», что именно такой бы аромат и был во флаконе.
– Мама на звонки не отвечала, зайти проведать ее было некому, вот я и выехала сразу…
– Ой, мамочка твоя совсем плоха, совсем плоха. Артемку зовет и ждет, бедная сгорит она так, ‑сказала женщина, продолжая выкладывать бутылки на ленту. При очередном ее движении за бутылкой, свет от потолочной лампы блеснул на серьгах в ушах Тамары Сергеевны. Ксюше показалось будто кто‑то вылил ей на плечи ведро кипятка. В ушах соседки блестели серьги ее матери.
– Помрет твоя мать тут скоро одна, – закончила свою фразу женщина и посмотрела на девушку. Та стояла молча, на лице немой вопрос: За что? Почему? Всю жизнь через забор жили, Ксюша с Жориком не играла в детстве: нечего было взрослому пацану с малюткой таскаться. Но Тамара Сергеевна дружила с родителями Ксении столько лет. Помогали друг другу, выручали…
– Ты че?, – не выдержала молчания Ксении стареющая алкоголичка.
– Красивые на Вас серьги, Тамара Сергеевна…
Глаза женщины блеснули злобой, она резко отвернулась от Ксении, начала пихать сына, чтобы тот скорее сложил бутылки в пакеты и, оплатив все наличными купюрами, Тамара Сергеевна поспешила с сыном покинуть магазин, гремя бутылками в пакетах. Ксения осознала, каким способ соседка оплатила свой сегодняшний нехитрый шопинг…
– Пробивать будете? Девушка?
– Что?
– Я говорю: пробивать будете? Вы мне сейчас очередь на кассе соберете!
Ксюша будто ото сна очнулась. Посмотрела на торопящую ее кассиршу в фирменном магазинном галстуке, на свою тележку с продуктами, на дверь, из которой сейчас вышла соседка в серьгах.
– Да, я возьму вот это и это, – сказала Ксюша выкладывая на ленту колбасу и хлеб с сыром, ‑остальное не буду брать.
Кассирша сделала недовольную гримасу, но молча пробила продукты. Ксюша вышла из магазина. Положила пакет в салон своей машины и закурила. В ее голове были страшные мысли. Нет, она слышала и читала о подлости и алчности людей, тем более людей с зависимостями… Сигарета дотлела. Ксюша зашла в магазин хозтоваров и купила самый дешевый обогреватель. «Держите его подальше от мягкой мебели, когда включаете!» – предупредила симпатичная девушка на кассе. Ксения молча кивнула.
«Откуда такие мысли?! Разве у хорошего человека они могут возникнуть?!» Ксения ехала в раздумьях. Отец, пока был жив, вел с ней и братом много бесед: какой человек хороший, какой нет. И она всегда старалась быть хорошим человеком: искренне дружить, не обманывать, честно зарабатывать деньги, не иметь вредных привычек и не связываться с плохими людьми. С момента как Ксения начала танцевать в СинСити, сама себя она вычеркнула из списка хороших людей. Ей казалось, что где‑то там, на небесах, отец с укоризной смотрит на нее и абсолютно разочарован. Но ведь и Тема не был хорошим, в последние месяцы перед смертью уж точно… но отец так любил его, так пытался спасти… Вот и дом показался. Она вышла из авто, прислонилась к переднему крылу машины и снова закурила… Этот дом… Старый, деревянный, покосившийся. Железную крышу уже латали несколько раз, но нужно просто поменять на новую, поднять фундамент, поменять сломанное отопление, поменять забор, что местами просто отсутствует, почистить территорию от старых болезненных или давно высохших деревьев и кустов. На это все нужно время и деньги. Или проще все… А за забором тут останутся те же пьющие Тамара Сергеевна с Жориком. И будут они ходить к матери Ксении, что теряет рассудок, врать ей в лицо, что Тема скоро придет, что нужно ради этого отдать все ценное. Даже картошку из кладовки… Тлеющий фильтр обжег пальцы Ксении. Она ойкнула и выкинула окурок, наступила н него ногой, чтобы вдруг не загорелись сухие листья на земле и усмехнулась. Может так было бы даже проще, но ей надо отдохнуть перед долгой дорогой. Нужно поспать. Она вошла с продуктами и обогревателем в дом. Мать еще спала. Девушка включила в ее комнате обогреватель «Пусть поспит спокойно», хотя глаза у самой уже слипались. Она прошла в свою комнату, усталость и бессонная ночь давали о себе знать. Ксюша в одежде легла на кровать и сразу уснула.
11.
Ксюша открыла глаза… комнату заливал свет, на улице установилась ясная и солнечная погода. Ее голова была тяжелой, так часто случалось при резких переменах погоды. Она села на кровать. Пытаясь облегчить свое состояние разминанием висков руками, но тщетно. Она прислушалась. В доме была абсолютная тишина, только едва слышалось тикание настенных часов из кухни. Посмотрела на экран телефона‑почти половина второго. Ксения спрыгнула с кровати и прошла в комнату матери: кровать была пуста. Сердце девушки забилось чаще, она вышла на кухню, там матери тоже не было, она прошла в прихожую‑дверь дома была не заперта.
– Мама! ‑крикнула Ксюша в ужасе.
Она обулась в калоши, что были у дверей и выскочила на улицу. Старая деревянная калитка болталась на ветру… «Мама!» ‑снова крикнула Ксения. Но никто не отозвался. Она выбежала из двора. Но куда бежать? Куда бежать за женщиной, что всё ожидает прихода сына, который давно на небесах? «Мост!» ‑промелькнуло в голове Ксюши! Она побежала, что есть силы в лес сторону старого железнодорожного моста. Калоши не по размеру скользили по влажной земле, присыпанном желтыми листьями. Тонкие уже облетевшие сучки деревьев больно хлестали по лицу. Дыхание сбивалось: Мама! Мама!
Ксюша вышла к мосту… на нем стояла фигура женщины в одной ночнушке.
– Мама! – со слезами облегчения крикнула Ксюша. Валентина не оборачивалась.– Мам, ну ты чего здесь. В ночнушке и босая! Пойдем, отведу тебя домой… – Ксюша задыхалась от ужаса и пробежки.
– Его же здесь наши, да? – не поднимая взгляда со старых железнодорожных путей под мостом, спросила женщина.
Ксения встала возле матери, схватила за перила обеими руками, повторяя позу матери. К горлу подкатил ком. После смерти Тёмы и отца, они вместе никогда не ходили на этот мост.
