Слёзы Иссинир

Я рассматривала кулон с неподдельным интересом. Крина никогда не показывала мне это украшение, но и не запрещала открывать шкатулки, стоящие здесь. Наверняка, она просто забыла про большинство лежащих здесь вещей. Кончиком указательного пальца я осторожно коснулось поверхности камня. Он был прохладным, как и оплетающая его узорная оправа. Осмелев, я достала украшение и положила его на ладонь, чтобы получше рассмотреть загадочные руны. Таких я не видела даже в книгах.

Внезапно металл в руке потеплел, а камень пробудился, из темно‑серого став молочно‑белым. Кровь забурлила в сосудах, бросая тело в жар. В глазах потемнело, а затем меня и вовсе поглотила тьма. Ее густые объятия сомкнулись вокруг меня черным коконом. Я попыталась закричать, но горло онемело. Тело плавало в невесомости, пытаясь нащупать опору. Руки хаотично шарили во мраке в поисках стены, но дрожащие пальцы хватали лишь пустоту. Не было ни пола, ни шкафа – вообще ничего. Сердце зашлось в панике, бешено стучась о грудную клетку. Загадочный медальон ярким маяком сверкал в руке. Но даже он не мог отогнать плотный мрак, сгустившийся вокруг.

Внезапно что‑то дернуло меня вниз, и я понеслась в бездонную пропасть. И так же неожиданно все прекратилось. Безликий холод коснулся кожи и начал просачиваться внутрь, пробуждая в глубинах души что‑то столь же холодное и темное, источающее дурной аромат ужаса. Я пыталась вырваться, закричать, но это что‑то словно было частью меня, от которой нельзя было убежать. Тело стало чужим, эмоции утихли. Руки нащупали твердую опору и надавили на нее. Треск стекла обрушился на слух, отдаленная боль кусала локти и запястья. Мрак стал вытекать подобно жидкости, позволяя разглядеть круглую мрачную комнату с голыми стенами, пронизанными черными жилами, словно плоть сосудами.

Мне хотелось закрыть глаза, закричать и броситься прочь, но я не могла пошевелиться, став просто наблюдателем, запертым в собственном теле.

Приблизив руки ближе к глазам, я посмотрела на тонкие порезы от стекла, из которых сочилась кровь. Выбравшись на холодный пол, залитый черной жидкостью, я оглянулась и увидела позади себя огромный стеклянный куб. Часть холодного темного вещества осталась внутри, большая же вытекла, как только стекло треснуло.

– Госпожа! С пробуждением! – раздался чей‑то мерзкий скрипучий голос. Возле меня появилось странное маленькое существо, похожее на сказочного гоблина. У него была большая голова, вытянутое чуть вперед лицо с острым носом и подбородком, большая пасть с двумя рядами острых треугольных зубов и маленькие черные глазки. Сгорбленное тело с болотной кожей и длинные тонкие пальцы. Широкими голыми стопами он шлепал по полу, прыгая вокруг.

– Селения! Ты там что заснула?! – резкий голос тети прорвался словно издалека и сбросил невидимую сеть оцепенения. Я снова почувствовала тепло собственного тела и разжала руку, в которой держала медальон. В то же мгновенье жуткое видение рассеялось. Я открыла глаза и обнаружила, что лежу на полу. Рядом валялся поваленный табурет, с которого я, видимо, упала. Правый бок, на котором я лежала, болел, рука затекла и едва шевелилась. Тяжело дыша, я перевернулась на спину и посмотрела в побеленный потолок, пытаясь уложить в голове произошедшее. Быстрый взгляд на медальон, покоившийся рядом на полу. Серый камень спокойно спал в серебряной оправе.

Я провела рукой по лицу, пытаясь смахнуть наваждение. Что это было? Сон? Последствия удара головой?

Медленно поднявшись с пола, я едва не взвыла от боли, потирая ушибленный бок и ребра. Как я теперь буду танцевать и прыгать через костер?

Взглянув на медальон с опаской, я осторожно подошла к нему одним боком, словно краб, и задумчиво взглянула в серые спящие глубины камня. В голове всплыл ночной кошмар, обдав спину жаром. Слишком много странностей для одного дня.

Убедив себя, что все это мне привиделось от удара головой, я все же не решилась вновь прикоснуться к украшению. Подковырнув его старыми тетушкиными спицами, которые нашла в одной из коробок с принадлежностями для рукоделия, я бросила медальон обратно в шкатулку. Цепочка обиженно звякнула. Закрыв крышку, я спрятала шкатулку как можно дальше за другие коробки, взяла свечки и поспешила вниз, стараясь не думать больше о том, что здесь произошло.

Но прежнее праздничное настроение вернуть так и не удалось. Заметив мое угрюмое выражение лица, Крина поинтересовалась, что со мной случилось, но я лишь сказала, что упала с табурета и ударилась.

– Горе ты мое, – выдохнула тетушка, качая головой, и встав со стула, пошла к кухонным шкафчикам. Крина заварила мне травяной настой для снятия болевого синдрома, а затем принялась осматривать меня и прикладывать компрессы к моей шишке, набухшей на макушке, и пострадавшей половине тела.

Зажжённые сандаловые свечи приятно успокоили расшалившиеся нервы и прогнали дурные мысли. Но окончательно отделаться от увиденного в бессознательном состоянии, не удалось. Несколько раз, когда я бросала взгляд на свое платье, на ритуальные букеты трав, то вздрагивала, вспоминая свой сон. Напряжение ни на минуту не покидало меня, периодически скрываясь среди радостных мыслей, но продолжая незаметно нарастать. Оно подкрадывалось словно охотник, выслеживающий оленя – медленно, неслышно, чтобы не спугнуть. И чем ближе был закат, тем страшнее мне становилось.

К заходу солнца все подношения Древу Иссинир были готовы, букеты трав для бросания в костер собраны и повязаны ленточками, поэтому я принялась плести косы, повязывая их ритуальными золотыми лентами. Платье из голубого шелка сидело на мне, как будто сшитое на заказ, подчеркивая грудь, талию и цвет глаз. Золотисто‑пшеничные волнистые локоны, теперь заплетенные в косы, ловили свет клонящегося к закату солнца и играли красными и оранжевыми переливами. Несколько коротких непослушных прядок выбивалось из прически, но так выглядело даже лучше. Пожалуй, я на самом деле буду украшением грядущего праздника. Эти мысли прогнали воспоминания о дурных знамениях и задали праздничный настрой, позволив мне вновь развеселиться. В конце концов, сегодня я стану невестой Ригана! Сколько можно думать о плохом?

Вышла из дома я немного раньше, чтобы повидаться с друзьями перед началом возношений. Предупредив тетушку, я взяла одну из корзин и выпорхнула из дома, направившись к Священной Роще. Бежала вприпрыжку, нараспев цитируя стихи любимого поэта Армандо Флэя, как нельзя кстати подходившие, чтобы поднять себе настроение.

 

«Очнись, любовь моя, и прошепчи,

Что в имени тебе моем так сладко?

Ты, словно полная луна в ночи,

Такая же прекрасная загадка.

Что для тебя моя любовь?

Откуда ты пришла на эту землю?

Быть может, из далеких летних снов

По краю яви проскользнула тенью?»

От строчек «Ода любви» Армандо я потерялась где‑то в мире грез, отринув реальность, и случайно налетела на незнакомую женщину, шедшую мне навстречу, совершенно ее не заметив.