Слёзы Иссинир

Потеряв счет времени, я бесцельно болталась по замку, пока не наткнулась на уже знакомую двустворчатую дверь, окованную металлом. Лаборатория Тамаша. Одна из створок была приглашающе открыта, и я, не удержавшись, заглянула. В прошлый раз он не пустил меня сюда, может быть в этот раз мне удастся посмотреть, чем он тут занимается.

Любопытство и желание узнать хоть что‑то притупили душевные терзания и мысли о тетушке. Ее предательство было острым ножом, который торчал в груди, и который не получалось вытащить. Но ее слова открыли мне глаза на правду – кроме меня самой мне не на кого рассчитывать.

Утерев слезы, я проскользнула внутрь, стараясь не шмыгать носом, чтобы не привлекать к себе внимание. Помещение было огромным. Его занимали книжные шкафы, столы с множеством различных приборов и непонятных устройств. Пустые колбы и стеклянные сосуды, наполненные разноцветными жидкостями, сквозь которые преломлялись лучи любопытного солнца. Различные экспериментальные системы с целым лабиринтом стеклянных трубок. Жуткого вида инструменты, скрупулёзно разложенные на одном из столов, вызвали у меня приступ тошноты. Богатое воображение сразу нарисовало сцены пыток. Здесь было много свободного пространства и одновременно яблоку негде было упасть.

У окна, рядом с одним из шкафов, щелкал и квакал какой‑то работающий прибор, похожий на лапки паука, только механические. Я не стала подходить ближе.

Я уже почти убедилась, что это обычная лаборатория ученого, когда взгляд мой скользнул дальше, в другой конец зала. К горлу подступила тошнота, желудок скрутило спазмом. Прикрыв рот рукой, я едва не отшатнулась назад. Одна треть зала отводилась под каменные столы, два из которых были заняты трупами.

Я отвернулась, одержимая лишь одной мыслью – поскорее убраться отсюда. Ужас склизким комком барахтался в груди, но я заставила себя остаться и повернуться обратно. Возможно, это мой единственный шанс что‑то узнать о Рангвальдах.

Борясь с омерзением и усиливающейся тошнотой, я подкралась ближе. Один труп был полностью вскрыт. Окровавленные, но очищенные от тканей ребра, были вывернуты наружу. Рядом лежали какие‑то крупные кровавые ошметки, по форме напоминающие легкие.

Перестав дышать, чтобы избавиться от тошнотворного запаха мертвого тела, я закрыла рукой рот и подступила еще ближе. Нетронутая кожа рук и ног была исписана жуткого вида символами. В памяти вновь зашевелились неприятные мысли о Черном Оке. Сумасшедшие сектанты долгие века практиковали кровавые ритуалы. Считалось, что их давным‑давно истребили, но теперь я уже не была в этом так уверена.

Обойдя первый стол, я двинулась было ко второму, но с другого конца лаборатории раздались знакомые голоса. Похолодев от страха быть застуканной здесь, я метнулась прочь от трупов, к одному из аппаратов с огромным кубом, заполненным ярко‑голубой жидкостью. Спрятавшись за ним, я почувствовала, как паника наступает на горло собственным пульсом. Всюду были столы, аппараты и шкафы, мне было где прятаться. Оставалось только незаметно выбраться отсюда.

– Как скажешь, Идри. Я просто надеюсь, что она здесь ненадолго, – голос Тамаша пронесся над колбами, достигая моих ушей. Осторожно выглянув из‑за медной трубы, выходящей из куба, я определила местоположение графа и Тамаша, и на полусогнутых ногах осторожно стала пробираться в сторону выхода. Они шли по тому проходу, по которому я добралась до трупов. Я же наметила для себя узкий проход между большими закрытыми резервуарами.

– Я тоже. Ты осмотрел ее?

Я застыла, прислушиваясь к их разговору, который, как мне показалось, был обо мне.

– Да, как ты и просил, пока она спала.

По моему телу побежали холодные мурашки.

– Но ничего не обнаружил. Совсем.

Судя по переместившимся голосам, они подошли к столам с трупами. Старясь двигаться бесшумно, я снова поползла вперед. Как бы мне ни хотелось послушать, что еще они скажут, нужно было выбираться, пока меня тут же и не поймали. Мысль о том, что я могу оказаться на свободном столе, пронзила голову раскаленной иглой. По затылку прокатилась волна жара. Я пыталась держать себя в руках.

– Кстати, что насчет тела? Ты все же отдаешь ее мне? Такой интересный экземпляр.

В воцарившейся тишине, синхронно с пульсом вибрировало мое напряжение, грозясь выдать меня с потрохами. Пока они думают, что я пребываю в неведении, я в относительной безопасности. Но стоит им узнать, что я видела трупы и слышала их разговор о себе, одним богам известно, что эти сумасшедшие сделают со мной.

– Идрис, ты обещал.

– Ну я же обещал, значит, отдам.

Вокруг тикали приборы, в колбах булькали растворы, отодвигая от меня удаляющиеся с каждым моим шагом голоса. Наконец, лаборатория осталась позади, а я бросилась прочь.

Лишь оказавшись в своей комнате и прислонившись к двери, я позволила себе перевести дыхание, лихорадочно обдумывая подслушанный разговор.

Осознание того, что Тамаш приходил ко мне, пока я спала, липким омерзением присосалось к коже. Обхватив себя руками за плечи, я опустилась на пол и зарыдала, не понимая, что мне делать. Я не могла выйти из этого замка, некому было спасти меня. Как только я стану не нужна графу Рангвальду, он зачем‑то отдаст меня Тамашу.

Выплакавшись до спасительной пустоты в голове, спустя пару часов я умостилась в кресле. Ни мыслей, ни чувств. Я понимала, что мне нужно выспаться эту ночь, чтобы завтра попытаться что‑нибудь придумать. Возможно, стоит пробраться в те части замка, которыми не пользуются. Анабэль запретила мне в них ходить, но есть вероятность, что там меня не будут искать, и я найду путь к спасению. И следом меня поразила мысль, гирей повисшая под сердцем – если мне удастся сбежать, что будет с моей тетей? Идрис открыто угрожал мне, шантажируя Криной. Он может отомстить мне, причинив ей вред. Страшно подумать, что он может сделать с Риганом. Это означало, что у меня не было шансов и раньше – мои близкие бы пострадали из‑за меня.

Последние капли надежды испарились, оставив в воздухе лишь призрачный аромат сушенных трав, которыми всегда пахло в доме Крины, как напоминание о том, что я никогда уже туда не вернусь.

Она обязательно бы заступилась за меня, если бы знала, что здесь происходит. Но она не знала, а я не могла ей сказать. Всему виной проклятые Рангвальды!

Со злости я смахнула со столика светильник. Треск разбившегося осветительного кристалла покорежил загустевшую тишину. Чувство вины нахлынуло волной гнева на саму себя и жгучего раскаяния. Как я могла сказать единственному родному человеку столько ужасных слов?

В душу закралось подозрение, что граф специально все это подстроил – после ссоры тетушка будет уверена, что я просто капризничаю, и никто меня здесь не обижает. Мой характер именно такую картину и нарисовал. Спрятав лицо в ладони, я мысленно обозвала себя идиоткой. Наверное, я все это действительно заслужила. Тупость должна быть наказуема. Будь я умнее и спокойнее, я смогла бы выбраться отсюда, но теперь мне остается только пожинать плоды собственных опрометчивых поступков.

К тому времени, как пришла Милифтина, я окончательно успокоилась, и попросила ее принести мне снотворное. Нужно выспаться и попытаться договориться с графом. Может быть, получится с ним поторговаться.