Слёзы Иссинир

Схлынувшее морской волной удивление, оставило после себя обнаженный, словно песчаный берег, страх. Предстать перед графом оказалось, как встретиться с монстром из‑под кровати. Воспоминания пробудили внутри бурю. Хотелось зарыдать в голос от разочарования и закричать в порыве ярости, выплеснуть на обитателей этого проклятого замка все, что накопилось. И одновременно с этим животный страх перед ними холодил кровь. На какой‑то миг мне показалось, что беспамятство было спасением от графа Рангвальда и его дражайших родственников, и того, что тут на самом деле происходило. Для меня оставалось загадкой, почему я до сих пор жива и для чего нужна им. Мерзкая мысль скользким червячком пробралась в голову, подтачивая мою уверенность в том, что со мной все в порядке. В ужасе я посмотрела на дверь и замотала головой, словно бы таким образом могла выбросить подобное из головы. Оставалось только верить в то, что при всех своих дурных и необъяснимых поступках, у графа Рангвальда есть честь и совесть.

Взглянув на свою руку с непонятными полукругами, я заметила, что пустой круг стал серебристо‑белым, тогда как все остальные остались черными. Он как будто бы слегка светился в полумраке.

Я медленно опустилась прямо на пол у открытого окна. При всех вернувшихся воспоминаниях я все еще не понимала, что происходит со мной и этим замком.

 

Часть 1. По пути Теней

 

1 Глава. Знамения

 

Мечты – это пламя, к которому

мы стремимся, словно мотыльки на свет.

 

Я подпрыгнула на кровати, обливаясь холодным липким потом и пытаясь отличить реальность от сна, в котором ночь горела пламенем, таким беспощадным и всепоглощающим, что казалось, оно вот‑вот коснется небес и обратит их пеплом.

Не успевший остыть от знойного летнего дня воздух прикасался к коже горячими поцелуями, словно страстный любовник, но я чувствовала только холодное дыхание страха, дышащего мне в затылок. И как это часто бывает, я была не в силах повернуться, чтобы взглянуть ему в лицо.

Прерывистое шумное дыхание, словно после долгого бега, звучало в тишине ночи дисгармоничной грубой симфонией звуков. Сквозь распахнутое настежь окно в комнату смотрел свет фонарей, освещавших спящие улицы.

Медленно вдохнув душный воздух июньской ночи, я встала с постели. Это был всего лишь сон. В ночь моего дня рожденья мне всегда снились странные сны. Пусть этот и был самым странным из них. На свое двадцатилетие первым подарком я получила ночной кошмар. В ушах до сих пор звучал голос незнакомки в красной мантии.

 

«Встретимся на балу»

 

Словно бы залитые жидким серебром глаза, смотрели в саму суть. Воспоминания о них заставили содрогнуться и обхватить себя за плечи. Они будто до сих пор смотрели на меня из тени, видели мою душу, и мои самые потаенные мысли читали как открытую книгу. Отогнав прочь остатки кошмара, я подошла к окну.

Ночь была одета в черный бархат, усыпанный миллионами сверкающих алмазов. Она широко улыбалась половинкой убывающей луны и пахла ароматами трав, за день высушенных летней жарой. Окутавшее весь город умиротворение успокаивало, и раскрашенный яркими цветами огня и страха кошмар медленно отцветал в памяти, как цветок, которому было пора поддаться закономерному концу жизненного цикла. Впрочем, так было со всем в жизни – у всего есть начало и конец, лишь память и истории живут вечно.

Взгляд невольно скользнул над темнотой дремлющего леса, туда, где над верхушками могучих деревьев спящим драконом, свернувшимся на скале, возвышался родовой замок Рангвальдов, чьи окна весь день спали, а ночи напролет с величием взирали на городок Бриль, расположившийся внизу. Вот уж о ком истории точно будут жить вечно.

Вокруг загадок и тайн всегда вращаются слухи, порожденные догадками людей и приумноженные их богатой фантазией. Слухи подобно стае ворон витали над замком Ардскол – их было много, и они были столь же мрачны и зловещи.

В очередной раз содрогнувшись, я прогнала прочь мысли о них и о ночном кошмаре и вернулась в постель. Чтобы уснуть решила подумать о приятном. А подумать было о чем – завтра состоится долгожданный Праздник Благословенной Ночи. В этот день женщинам запрещено что‑либо делать по хозяйству – вся прекрасная половина собирает цветы и готовит щедрые дары для вознесения к Великому Древу Иссинир, что защищает людей от злых духов, обретающих силу с наступлением темноты. Подношения совершаются после заката, дабы задобрить духов природы и попросить у них хорошего урожая, счастливого брака и здоровых детей. На закате зажигаются огромные костры, в которые юные девы кидают завернутые в платки травы, загадывая желания. Травы собираются до заката, и композиция их составляется в соответствии с пожеланиями. Когда начинаются танцы, девушки дарят своим избранникам ленты из кос, повязывая их на запястье. Вот так и отмечается этот волшебный праздник плодородия и священного брака. Именно в этот праздник заключается больше всего помолвок и раскрывается тайных чувств.

И снова при воспоминании о грядущем празднике, я почувствовала ползущую по коже дрожь. Стоило только закрыть глаза, как тьма снова вспыхнула оранжевыми языками шипящего огня. Он как будто бы что‑то говорил на своем языке, угрожающе наступая на веселящихся людей, которые ничего не замечали, даже исчезая один за другим в его пылающих объятиях. Праздник Благословенной Ночи обернулся настоящим кошмаром. А ведь начинался как всегда – с подношений и ритуальных танцев. Все как будто бы происходило на самом деле. Лежа в кровати, я не могла отделаться от ощущения, что уже побывала там и чудом вернулась домой, избежав страшной трагедии. Праздничная ночь была наполнена запахом жаренного мяса и хлеба, звонким смехом и веселой музыкой. Вокруг большого ритуального костра танцевали молодые юноши и девушки в ярких праздничных костюмах. На их радостных лицах играли теплые отблески костра, который по‑доброму гладил по щекам мягким светом. И внезапно, из тьмы, прячущейся среди деревьев от света огня, на поляну выступила стройная фигура в красном плаще. Она двигалась медленно и грациозно, как львица – спокойная, но всегда готовая перегрызть горло врагу или своей добыче. Язык ее тела сразу выдавал в фигуре женщину. Но даже если бы она просто стояла, сам факт о ее принадлежности к женскому полу являлся непреложной истиной, как то, что огонь – горячий. Из тени накинутого на голову капюшона, пробирая взглядом до самой души и будто бы копаясь в ней, смотрели глаза, излучающие мягкий серебристый свет.

Верной свитой за ней по пятам маршировала тьма. От ее прикосновений ритуальный костер взревел, как обезумевшее животное, сорвавшееся с цепи, он побежал по земле, охватывая поляну, опаляя деревья. Все, чего касался огонь, исчезало в разрастающейся тьме. Не трогала она только женщину в красном плаще. А я словно сторонний зритель, наблюдающий за жутким спектаклем, стояла в стороне и не могла двинуться с места и выдавить из себя хотя бы звук, чтобы закричать от охватившего ужаса. Я не смогла никого спасти. И завладевшие мной чувства вины и отчаяния от невозможности что‑либо исправить, сдавили меня в колючих тисках.