Солнечный луч. Фаворитка

– Эй, кто там, – позвал Ив, и в дверях появился один из оставшихся телохранителей. – Пора прекратить страдания нашей пары. Баронессе всыпать пять плетей поверх одежды, ей и страха хватит с лихвой. После выпроводить прочь. Графа в острог. Узнали, что я велел? – Гвардеец кивнул. – Уже ждет? – последовал второй кивок. – Пусть войдет, когда велю. Исполнять.

– Это жестоко, – прошептал градоначальник и выкрикнул: – Жестоко!

Монарх развернулся к нему и сухо полюбопытствовал:

– Что именно?

– Нельзя пороть девицу…

– Жестоко было бы приказать ее осмотреть, а после опозорить на всю округу, объявив результат осмотра, – отмахнулся Ив. Он нагнулся над графом, вгляделся в лицо страдальца, кажется, не желавшего понимать того, что говорил ему сюзерен, и рявкнул:

– Очнись, дурак! Тебя ждет каторга!

– Сурди…

– Распущенная особа, – выплюнул государь, и градоначальник, ослепленный злостью, указал на меня и воскликнул:

– А кто тогда она?! С чего бы ей получить графство, если не за любезность…

Ответ последовал так быстро, что я едва успела выдохнуть, когда Ив наотмашь ударил графа. Перстень государя порвал его сиятельству губу, и кровь потекла по подбородку. Монарх сжал щеки градоначальника пальцами и прошипел:

– Не смей равнять шлюху с благородной женщиной…

Я поспешила покинуть кресло и подойти к королю. Иклинг сделал то, чего я опасалась – разжег в короле ярость. Не дожидаясь, когда монарх распалится еще больше, я накрыла его плечо ладонью. Ив порывисто обернулся. Его глаза полыхнули бешенством, и я сжала его кулак между ладоней. Государь замер, пойманный в ловушку моего взгляда. Я отрицательно покачала головой и мягко произнесла:

– Не надо. Он уже наказан слепотой, не стоит бить калеку.

Монарх медленно выдохнул, а после повел плечами, кулак его расслабился, и пальцы переплелись с моими пальцами. По‑прежнему глядя только на меня, Ив велел:

– Увести. Без церемоний.

Мы не смотрели, как гвардеец утащил градоначальника. Не слушали, как вой баронессы перешел в визг, когда приговор короля привели в исполнение. Я подняла руку и провела ладонью по щеке Ива, продолжая успокаивать зверя, пробужденного опрометчивыми словами графа.

– Я с тобой, – негромко сказала я. – Я рядом.

Он притянул меня к себе, мягко сжал подбородок и повторил то, что говорил уже много раз:

– Не отпущу. Я тебя не потеряю, – и накрыл мои губы своими губами.

 

Глава 3

 

Темнота сковала землю, когда мы еще не доехали до границы Лакаса и Тибада. В Литене мы задержались дольше, чем рассчитывали. Учинив первую расправу над виновными, государь призвал того, кого отыскали для него гвардейцы – врага графа Иклинга. Он был необходим, чтобы сохранить в неприкосновенности все бумаги бывшего градоначальника до прибытия барона Сейкка – главного королевского ревизора, и его людей, за которыми был отправлен один из телохранителей еще в тот момент, когда мы поехали в Литен. Город ждала большая проверка, результаты которой можно было предсказать уже сейчас: растрата городской казны, злоупотребление положением и прочие сопутствующие прегрешения. Но власть на то и власть, чтобы опираться не на досужие суждения, а на неоспоримые факты. Их‑то и должен был собрать Сейкк.

И пока барон со своими служащими доберется до Литена, другой барон – Айевенн, тот самый недруг графа Иклинга, получив временно должность градоначальника, должен был уберечь от уничтожения документы, которые являлись свидетельствами вины Иклинга. И как только его милость получил должность, он начал действовать. Гвардейцы короля вместе с верными барону людьми устремились в город, чтобы произвести аресты тех, кто был назван Айевенном как пособники графа и семейки Говмондов.

Король в это время выслушал тех, кто спешил донести на бывшего градоначальника, всё равно без своих телохранителей он не мог двинуться дальше. То, что мне рассказал Штоль, я успела передать государю до того, как он пообщался с временным градоначальником. И когда я закончила, Ив усмехнулся:

– Как ты это вытащила из бедолаги? Он же боялся рот раскрыть.

– Мы просто поговорили о его семье, о том, как им живется, в общем, пообщались по душам. Ты же знаешь, когда есть хороший собеседник, готовый слушать с интересом всё, что ему рассказывают, желание говорить становится непреодолимым. А я хороший собеседник, – ответила я.

– Уж кому как не мне это знать, – хмыкнул государь. – Я сам столько раз попадался на эту уловку. Даже не знаю, остались ли у меня от тебя хоть какие‑то тайны. Но то я, на меня твой взгляд производит поистине магнетическое воздействие. Впрочем, я рассчитывал на нечто подобное, потому и оставил тебя с капралом.

– Поэтому я попросила тебя оставить его мне, – поправила я монарха. – В общем, я спрашивала, он отвечал, потом говорил сам, уже не обращая внимания на то, что рассказывает. Хотя об Иклинге и Говмондах он напрямую и не рассказывал, но так как жизнь Литена плотно связана с ними, Штоль выдавал секреты графа, а я слушала и делала выводы. Теперь ты их знаешь.

В результате в дорогу мы отправились уже вечером. Можно было бы заночевать и в Литене, но не хотелось тратить на этот городишко драгоценное время, которое и без того было значительно упущено. Потому часть пути мы промчались в галопе, пока лошади, отдохнувшие за время стоянки, могли нас нести. Но потом пришлось опять плестись, и у дорожного указателя, сообщившего, что наконец добрались до моих земель, мы оказались далеко за полночь.

С того момента, как стемнело, гвардейцы и сам государь достали кристаллы‑накопители, заряженные магистром, и над нами вспыхнули «светлячки». Их заряда хватило до границы Тибада, но вскоре они начали тускнеть, и пришлось спешно искать место для ночлега. Телохранителя государя, ускакавшие вперед, вернулись с сообщением, что неподалеку находится поместье Мерит, туда мы и направились. И успели добраться до усадьбы как раз в тот момент, когда последний «светлячок» погас.

Обитатели Мерита не имели титула, предок нынешнего владельца поместья получил дворянство и землю в награду от одного из государей за верную службу. Таких помещиков в Камерате было немало. И хоть они считались дворянами, высокородная знать роднилась с ними редко, но чаще, чем с коммерсантами. Все‑таки полублагородная кровь в помещиках имелась. Впрочем, происходило это по той же причине, как и с дельцами: титул в обмен на деньги.

Помещики не гнушались коммерческих предприятий и зачастую сколачивали недурное состояние. Они наращивали капитал, скупали земли и дома, так что и без титула могли поспорить с иным аристократом в богатстве, да и род свой вели, может, и не от древних предков, но и поколений в дворянстве насчитывали немало.