Сон инкассатора. Греховная повесть. Книга первая

Новый областной прокурор, спущенный взамен почившего месяц назад старого, как то очень рьяно взялся за многочисленные доносы и заявления граждан, озабоченных творящимся в губернии беспределом. Всё чаще и чаще он стал запрашивать выемку финансовых отчетов «близких» Константину Леопольдовичу предприятий, компаний и обществ. А тут ещё, в одном из интервью, известная российская поп‑звезда мельком упомянула о соседстве своего маленького особняка, расположенного в Майами‑Бич штата Флорида с, огромными владениями Номского губернатора. И тогда Константин Леопольдович осознал, что эра его личного феодализма подошла к концу.

Прежние схемы достатка, проверенные временем рушатся другим временем, соединившим промышленные высокотехнологичные процессы с не менее технологичными информационными процессами. Время руководителей из 80‑х прошло безвозвратно. Пришло время вернуться на землю.

***

Губернатор стоял в своём кабинете у огромного панорамного окна, выходившего на центральную площадь Номска. Без особого интереса наблюдая за красивой девушкой, быстро идущей к крупной, брэндированной машине с огромным логотипом «11‑го канала» нелепо размазанным по неровным поверхностям автомобиля.

Панорамное стекло, изготовленное по специальному заказу, являлось прекрасным воплощением современной научной мысли в сфере безопасности, оберегающее своими качествами от всего спектра угроз окружающих своего хозяина, так говорилось в переведенном на неимоверное количество языков слогане, горделиво красовавшемся на рекламном буклете чудо – окна.

Не зримый для ранних прохожих, бегущих по своим мелким делам, Константин Леопольдович Лежнев, возвышался, как бы парил над всем своим уделом, бегло обозревая сразу почти весь город. А город, медленно проявлялся в подсвеченных яркими фонарями улицах, слегка чумазых после принесенной из соседнего региона клуба пыли, разновеликих, жестяных, блекло‑зеленых крышах. Разбросанные неровными рядами клочки растительности, как бы прижавшиеся с обеих сторон к берегам раздавшейся после дождя реки.

Лежнев обозревал свои владения. Собранные на протяжении долгих лет – семена, отсеянные твердой рукой селекционера, любовно выращенные тяжелым трудом, сейчас они вырождаются, из за сорных трав и вредителей, заполонивших его наделы. Плодородные земли, его труд, который так и не превратился в наследство.

– Что в остатке? – Думал губернатор. – Бесконечные орды насекомых уничтожающие сочные побеги. Городское хозяйство, состоящее из долгов перед федералами. Бездумно запущенное сельское хозяйство. Остановившиеся заводы «оборонки». Жалкие остатки того, что называется малым предпринимательством и недостроенное метро и масштабные, неисполнимые планы строительства водохранилища, нового аэропорта, разваливающаяся спортивная арена?

Всё – это, уже не имело ни какого потенциала…

– Пора… – подумал вслух Лежнев.

И в этот миг в дверь глухо постучал

***

Конец второй главы.

 

Отступление второе

 

Труды Аристотеля, ставшие довольно популярными в среде исследователей теории возникновения понятия – этика, открывают любопытный спор, связанный с возникшим в процессе становления « HOMO MORALIS» выбором: что принять человеку моральному, созидающему, деятельному как центр благоустройства, развития, силоприложения – общественное или личностное?

Этические рамки, закладываемые различными общественными группами, порою весьма противоречивы и проявляются в сложившихся в той или иной общности людей характером отношения, если хотите – противопоставлением индивидуальности к коллективизму.

Если один общественно‑политический строй отождествляет стремления личности к реализации своих законных амбиций с вектором успешного развития всего общества, за счёт повышения качественных показателей каждого из своих членов. В то же самое время существует и противоположная общественная структура считающая, что любое проявление индивидуальности идёт в разрез с коллективной моралью, а стремление к самореализации воспринимается как эгоизм и карьеризм.

Безусловно, причины различного восприятия, казалось бы, абсолютных истин, лежат в национальном характере народов и в особенностях этических координат.

Разделяющий фактор, наметивший границы государств, основан на принятом тем или иным народом морально‑этическом кодексе, определяющем в обществе такие понятия как добро и зло, отношение гордыни и смиренному послушанию.

Послушание (смирение) порой и определяет национальную самобытность народа. Его своеобразие, готовность к терпению перед властями, покорность, самоопределение, фатализм и национальная гордость – всё это и есть связующая сила, объединяющая таких различных, созданных в единственном экземпляре людей в один народ, единую общность, нацию.

Человечность, порицаемая этическими стандартами современного общества, идёт в разрез с доминирующей социальной парадигмой, в которой путём нехитрых манипуляций, подменяется понятие – национальная гордость. Национализм, презрение ближнего, предпочтение себя всем, гордыня, дебелость ума и сердца, хула, неверие, колкое насмешничество, замена смирения на молчания, потеря простоты и любви к ближнему, ложная философия порождающая невежество – Смерть души.

 

 

Глава третья

 

Распил

 

– Нам нужны миллионы собственников, а не горстка миллионеров.

Говорил, обращаясь к гражданам новой страны, первый президент России, объясняя цель приватизации.

После распада огромной страны, новое государство – Российская федерация, взвалив на себя все обязательства СССР, практически обанкротилось.

Прежняя модель планово‑распределительной экономики распалась, как ветхое судёнышко, подхваченное внезапным, всё разрушающим ураганом. Прежние производственные связи рвались на границах новых государств. Когда то объединяющий производственный процесс – Советский рубль пал под натиском национальных валют, быстро обретших стихийную независимость, когда то «братских» республик.