Страницы минувшего будущего

– А ты, Кравцов, не меняешься.

В ответ выпустили тугую струю дыма.

– Поздно уже меняться.

Взгляд вышел косым совершенно неосознанно – проигнорировать слова ну никак не получилось, как ни уговаривала она себя. И Сергей Павлович, надо думать, это заметил. Просто комментировать не стал.

– Ладно, давайте грузиться. А то смотрю я, поклажи у вас немало.

Следующие полчаса прошли практически в полнейшем безмолвии. Уазик казался снаружи каким‑то слишком несуразным, маленьким… зато внутри оказалось на удивление просторно и даже комфортно. А, быть может, сказывались усталость и дискомфорт от перелёта. По крайней мере Агате, устроившейся у окна бок о бок с Вовкой, намного уютнее в старом автомобиле приходилось, чем в самолёте. Даже разбитый асфальт, из‑за которого то и дело подбрасывало и трясло, не вызывал особенных неудобств.

– А нам долго ехать?

Сидевший спереди – как пить дать, специально устроился отдельно, лишь бы от неё подальше – Кравцов негромко цокнул языком, откинул голову на сидение и прикрыл глаза. Впрочем, реакции его волновали не особенно – не ему же вопрос адресовался, стало быть, какое дело до таких красноречивых безмолвных выпадов?

Себе‑то только не ври, Волкова. Вон, руки как вздрогнули.

Сергей Павлович кое‑как потянулся – всё же сзади втроём оказывалось, мягко говоря, тесновато – и поправил китель. По одной звезде меж двух красных полосок Агата догадалась, что ходил Пахомов в звании майора, и позволила себе порадоваться, когда Володя подтвердил догадку тихим шёпотом во время погрузки. Значит, хоть что‑то она смыслила в военной тематике.

Машину вновь подбросило, и Слава – тот самый, как оказалось, рядовой, – зашипел сквозь плотно стиснутые зубы, выравнивая ход.

– Подвеску угробишь – будешь ночевать под капотом, – угроза прозвучала на удивление спокойно, и вряд ли её можно было всерьёз испугаться. – А ехать нам триста вёрст, если всё нормально будет.

Это «если всё нормально будет» прозвучало не очень‑то успокаивающе, наоборот даже. Но показывать испуг – всё равно что сразу расписываться в невежестве полнейшем. Такой вольности позволить себе никак нельзя, и пришлось поэтому уткнуться носом в блокнот и нацарапать на уже порядком исписанной страничке тройку с двумя нолями.

Раньше бояться надо было. Например, когда приказ подписывала.

Цифры, надо сказать, получились неровными. Ну и бог с ними, главное, что запись сделана. Зачем Агата тратила на это бумагу и чернила? Объяснения, чего греха таить, не имелось толкового. На память, наверное, для себя – первая командировка, как‑никак, каждую мелочь хотелось посильнее закрепить в памяти, чтобы потом рассказывать, вспоминать…

Это так необычно: каких‑то пару лет назад, закрывая очередную сессию, могла ли она хотя бы мечтать о чём‑то подобном? Пределом мечтаний казалась должность пятого помощника третьего редактора в какой‑нибудь не самой популярной районной газете с объявлениями. А теперь… теперь она ехала в составе съёмочной группы на временную побывку и готовилась к настоящей работе «на земле». Настоящей работе, серьёзней которой в профессии, наверное, просто не существовало. Это вызывало тремор в руках и заполошный стук сердца где‑то в области горла. От предчувствия чего‑то абсолютно нового немного потряхивало, но подавать вида Агата не смела. Лишь ручку сильнее сжимала да к Вовкиному свитеру щекой прижималась.

А ещё потряхивало на ямах, и получалось удивительное ощущение, когда дрожь внутренняя переплеталась с внешней, и всё естество находилось в состоянии, к возбуждению близком.

Ну, по крайней мере, так казалось.

– Слышишь, Палыч, – Денис открыл глаза и обернулся, глянув на Пахомова. Фамильярность, с которой обращался он к человеку, который лет на двадцать старше был, давала понять, что отношения в таких условиях складывались несколько иные, нежели привычные для Агаты. Это не пугало, но отчего‑то ввергало в заинтересованность. – Как здесь вообще?

– Да, как, – Сергей Павлович крякнул и вновь поёрзал на сидении, – по‑прежнему, что тут изменится? Ну, такого, как в Ходжалы, конечно, не было больше, но и без того дерьма хватает. А ты ж там вроде был, да?

Кравцов кивнул, и – Агате ну просто не могло показаться! – на какие‑то мгновения взгляд тёмных глаз каким‑то словно пустым стал, из него даже холод привычный ушёл. Словно память подсовывала что‑то особенно страшное. А от подсознания бежать получалось плохо, и Денис, видимо, таким умением тоже похвастаться не мог. Потому ответ получился кратким, хлёстким, как хлыста удар:

– Был.

В первые мгновения показалось, что голос не его – так тихо и глухо прозвучал. Во все глаза Агата воззрилась на Кравцова и почувствовала, как в следующий же миг её ощутимо ущипнули за бок. Вовка при этом не поменялся в лице совершенно, даже бровью не повёл и взгляда своего от дороги не оторвал. Но пальцы остались лежать на её рёбрах, да и некому больше что‑то подобное изображать. И пришлось Агате тряхнуть волосами и к окну отвернуться.

А вид открывался интересный. Такого прежде видеть не доводилось.

Видневшиеся сквозь низкие кучевые облака горы скрывали свои вершины, а мимо проплывали огромные поля, на которых изредка виднелись совсем небольшие отары овец. Небо казалось тяжёлым, но дождя, если верить словам Сергея Павловича – а не верить им, собственно, резона не имелось, – не ожидалось, и потому хмурость давила, и давила как‑то слишком уж безрадостно. И сёла, которые то и дело попадались на глаза, совсем не походили на те, что доводилось видеть Агате пару раз в детстве, когда мама возила их с Марком к своим дальним родственникам на лето. Те сёла полнились жизнью и казались уютными, а эти… казалось, людей в домах не осталось вовсе, и маленькие окошки зияли темнотой, создавая зрелище слишком удручающее. Кое‑где заборы если не валялись в пожухлой траве, то к земле клонились так сильно, что даже пройти рядом, наверное, было небезопасно.

– Куда нас определят‑то? К местным?

Голос Кравцова, по‑прежнему приглушённый, почему‑то вполне удачно дополнял развернувшуюся пред взором картину, и Агата не стала поворачиваться, продолжив бегло рассматривать пейзажи. А слушать и так можно.

– Зачем к местным? – Сергей Павлович легко усмехнулся в ответ.

– Так полк расформировали же. Я как‑то сразу не сообразил.

Сказанное отчего‑то вызвало у Пахомова приступ хриплого хохота, хотя Агате показалось, что по‑настоящему смешного в словах маловато имелось. И зачем было полк расформировывать?

– И что с того? Люди‑то остались, сам ведь понимаешь, и городок военный никто не трогал. Квартира закреплена, в трёхэтажном доме и со всеми удобствами.

Денис присвистнул протяжно, и это дало понять, что условия такие были, как минимум, очень хорошими.

– Во вы даёте.