Странные дела, или Женька ищет мужа
Так мы еще попререкались с полчаса, и разошлись по своим углам. Сандра в спальню, я в гамак, где благополучно и проспала пару часов. Сонная тишина летнего сада убаюкивала не хуже колыбельной и спалось мне ну очень сладко вплоть до того момента, как кто‑то гаркнул так громко, что я даже подскочила с гамака, и не удержавшись свалилась на землю. Больно ударилась коленкой о какой‑то сук и даже немножко выругалась.
Над головой раздался противный и до боли знакомый смех. Посмотрела наверх и ожидаемо увидала Николаича. Да не одного, а с рупором. Вот почему несмотря на то, что от забора, разделявшего наши владения, здесь было довольно далеко, я так явственно услышала издевательский крик. Сосед обзавёлся новой игрушкой и решил испытать ее пока я сплю.
– Совсем сдурел, старый?! – без всякого уважения к сединам Николаича сердито крикнул я в ответ. – У мня может сердце больное, вдруг от испуга померла бы?!
Николаич задумался ненадолго, приложил губы к рупору и заорал:
– Ведьмы от сердца не мрут! Если только сжечь ентот орган…
И вновь мерзко захихикал, скрывшись от метко брошенной в его сторону груши.
Гад ползучий! Ну я тебе покажу!
Я уже собиралась уходить, как вдруг услышала за забором:
– А чего хоть откопали? Клад что ли?
– Не твоего ума дело!
И про себя добавила:
«Чтоб тебя от любопытства разорвало!»
3
– Говорят, что тутоньки, в паре огородов от вашей усадьбы, бабки живут непростые! – пробасил молочник, который нежданно‑негаданно нагрянул к нам на обед и теперь с удовольствием за обе щеки уплетал вчерашний борщ.
– Говорят, что кур доят! Что за бабки, выкладывай! – потребовала Христофоровна, указывая мне подложить гостю добавки.
Ну точно решила замуж за него меня выдать. Во всей значит красе перед Саней меня вертит. Да вот только на кого ж я ее покину? Она без меня даже из дома не выйдет, не то, что жить одной‑одинёшеньке.
Саму что ли ее за кого выдать?
А что? Идея показалась мне настолько увлекательной, что я пропустила часть диалога веселого молочника с Сандрой. А зря.
– Женька, егоза, да не вертися ты! Сюда слушай, что наш сладкоголосый поёт!
Я закатила глаза и сложила руки на груди, что означало «я вся внимание».
– Дак я и говорю вот, бабки‑колдуньи живут тут уж какой год. То ли сестры, то ли это… – тут он вдруг покраснел, аки малец при виде обнаженной женской ножки, и запнулся.
– Ну ясное дело, можешь не краснеть. Бледнеть тоже не надо. Ведьмы говоришь?
Он отчаянно закивал.
– И что, неужто тут всерьёз кто в это верит?
– Ну как же?… Это… Дак все верят, – удивленно ответил Саня, – И я верю, и мамка моя тоже. Она, говорит, лет пять назад поругалась с младшей, той, что в кудряшках, так потом у нее две коровы померли. Мамка чуть не поседела тогда, даже бить их ходила, да Бог отвел. По пути соседа встретила, он ее и остановил. Ты что, говорит, совсем дурная? То коровы, грит, печально, да жить можно. А то сама ведь, грит, помрёшь! Вот мамка и не пошла.
– Ясно‑ясно… очень интересно… А еще случаи какие бывали?
– Ну дак… То сарай у Ивановых сгорел, а то девка у Сафроновых пропала.
– И давно пропала?
– Да поди уж весен восемь. Не помню я точно, я тогда у тетки подрабатывал, далече ездил.
– А еще что слыхать?
– Да все вроде… – пожал плечами Саня, смачно откусывая ломоть свежайшего хлеба с чесноком. – А вам‑то ведьмы зачем?
– Ни зачем, милый, ни зачем, – успокоила его Христофоровна, – Ты кушай‑кушай, не отвлекайся.
Саня улыбнулся, гыкнул и с двойным усердием принялся за добавку.
А я покосилась на Христофоровну, подозревая ее во всех грехах. А ведь и правда, чего это ее ведьмы заинтересовали? Простое любопытство? Не думаю… зная Сандру, могу точно предположить, бабуля чего‑то затеяла.
Молочник у нас еще немного задержался, и я уже начала беспокоиться, эдак он у нас все запасы съест.
Когда Саня наконец соизволил покинуть наш гостеприимный дом, я села напротив Христофоровны и строго так сказала:
– Колитесь!
– А? Что? Кого?
Ну ясно, опять дурочку валяет. Сейчас изобразит полуобморочное состояние, схватится за сердце, потом за голову, затем за горло, после захрипит и наконец обмякнет. Хоть бы что новенькое уже придумала, ей богу.
Но Сандра в этот раз решила обойтись без спектакля, то ли настроение было не то, то ли думушка какая крутила. В общем она просто сделала вид, что чертовски занята разглядыванием мухи на подоконнике и всячески игнорировала мой грозный взгляд.
– Ну так что, колоться будем?
– В чем? – буркнула бабушка и я порадовалась. Голос‑то дрогнул, видать сдается Христофоровна. Правильно, в себе что таить – это разве удовольствие?
– В чем‑нибудь уже признайтесь… например за каким лешим про ведьм старых спрашивали?
Христофоровна ухмыльнулась и потёрла руки.
– А может я своих ищу?
– В смысле своих? – я выпучила глаза, глядя на зловещую улыбку моей бабули, и мне даже жутко стало. Немножко.
– Ну как же? Я старая?
Я промолчала, не желая отвечать на очевидный вопрос.
Но бабуле мой ответ и не нужен был.
Она кивнула и продолжила:
– Старая‑старая, чего ты…в моем возрасте молодиться – только народ смешить.
Я пожала плечами, не очень‑то мне хотелось поддерживать эту тему.
– А ведьма?
– Не поняла…
– Ну ведьма я?
