Свенельд. Янтарный след

На острове Алсну, где Снефрид жила перед отъездом, имелось святилище близ трех старых курганов и скалы тинга – бревенчатое строение на вершине холма, под высокой крышей, без передней стены и с выложенным из камня жертвенником внутри. В середине стоял деревянный идол Тора, по бокам от него – Фрейр и Фрейя. Госпожа Халльдис, главная жрица Ховгорда, привела сюда Снефрид и посоветовала:

– Поговори с нею. Попроси о помощи в твоем пути – у вас ведь с богиней одна и та же беда.

Снефрид вылила на жертвенник молоко и медовую брагу, положила три лепешки. Халльдис негромко стучала в бубен, иногда издавая тихие, протяжные, бессловесные восклицания. Снефрид стояла перед жертвенником, зажав в кулаке старый янтарный пряслень своей матери, подвешенный к нагрудной застежке.

– О Фрейя Ванадис, Великая Диса, заложница ванов! Славься, прекраснейшая из богинь, о чьей любви издавна мечтают боги, люди, карлы и великаны. Ты знаешь, что воля норн лишила меня всего, что у меня было в родных краях, и вынудила покинуть дом. Как и ты, я отправилась искать моего мужа, Ульвара, что ушел в странствия и пропал. Оберегай меня в этом пути, возлюбленная Ода, помоги добраться невредимой до Гардов и найти там моего мужа.

Бубен негромко рокотал, в этот ритмичный звук резкими стежками вплетались крики чаек над близким морем – вечные, как сам ветер… Чайки, духи дальних дорог, радовались, что Снефрид надолго отдается в их власть, и она ощущала, что ее собственные глаза под опущенными веками наливаются этой же морской синевой…

 

* * *

 

А ночью – последней ночью, которую Снефрид провела в Кунгсгорде на острове Алсну, – ей приснилась Фрейя. Богиня имела облик молодой женщины, красивой какой‑то тревожной красотой, один глаз у нее был ярко‑голубым, а другой – черным, и от взгляда их трепетала душа, охваченная сразу ужасом и восхищением. Под тонким зеленым платьем ясно вырисовывались очертания тела, отчего красота богини становилась сокрушительной; как волны жара пробегают по горящим головням, делая их то багряными, то черными, так ее платье переливалось оттенками зеленого, переходящими в серое и белое. Она была будто земля и вода весной: верхний слой нагрет солнцем, а изнутри пробивается холод недавней зимы. Неощутимый ветер трепал пряди ее волос, цветом как лунный свет, а по лицу пробегала рябь, словно по отражению в воде, но Снефрид понимала: это она видит трепет самой души богини. Чем больше она старалась вглядеться, тем сильнее облик Фрейи расплывался, и лишь в краткие мгновения тот ветер стихал, позволяя глазу охватить его целиком.

– Когда обмен заложниками состоялся, поначалу я жила одиноко, – заговорила Невеста Ванов, глядя куда‑то в сторону и как будто предаваясь воспоминаниям для самой себя. – Асы построили мне дом на окраине Асгарда, и поначалу в нем обитали со мной только валькирии. Дисы тогда жили в стволе Иггдрасиля, а норны – в Источнике Мимира. Число валькирий постоянно уменьшалось: вопреки своим обещаниям, Один опять стал переманивать их к себе, едва мы водворились в Асгарде. Не добившись моей любви, он продолжал отнимать у меня власть и уважение. Он обещал моим девам честь, почет, веселье у него в Валгалле, рядил их в кольчуги и шлемы, давал им щиты и копья, называл Шлемоносными Девами, льстил им, обещая, что отныне кольчуга всегда будет зваться «платьем валькирии», а копье – «прялкой Гёндуль». Все больше их покидало меня, чтобы поселиться с ним. Ты знаешь – многих женщин тянет к мужчинам не любовная страсть, а желание сравняться с ними, хотя бы уподобиться им: так женщинам кажется, что они стали настоящими людьми… Не так‑то легко сознавать свое достоинство, оставаясь тем, что ты есть. Даже младшая из Дев Источника, твоя прапрабабка Скульд, покинула меня и ушла к Одину…

Пока Фрейя говорила, ее голубой глаз темнел, постепенно становясь таким же черным, как другой; от нее повеяло холодом, тонкие пальцы, сомкнутые на коленях, приобрели ледяную белизну и хрупкость. Побледнело и зеленое платье, а волосы богини вились вокруг ее лица, будто лунный ветер.

– Но это было еще не все, а только часть его замысла. Еще до моего переселения в Асгард Один, меняя облик, спускался в Средний Мир и, прикидываясь великим смертным воином, учил молодых мужчин создавать особые воинские союзы, которым взялся покровительствовать. Молодые воины посвящали себя ему, а он давал им звериную силу в бою, выносливость и неуязвимость. Он научил их боевому кличу «Один владеет мной!» и по этому кличу узнавал своих, чтобы поддерживать их в битве. А валькирий он подучил выбирать на поле только сынов Одина‑Бурого. Скоро его палаты наполнились: все больше валькирий переселялось к нему, они приносили воинов, вскоре ему пришлось пристроить к Валгалле новые покои, чтобы всех вместить. День и ночь там шумело веселье, то пиры, то сражения, а мой дом оставался почти пустым…

Облик богини совсем заволокло туманом, доносился лишь голос – звонкий и печальный, от него пробирала дрожь, как если бы на теплую кожу падали капли талой воды.

– Однажды я нашла возле Источника необычное подношение – золотой браслет с драконьими головками на концах, сделанный с большим искусством. В глаза драконов были вставлены капли бирюзы. Мне часто жертвуют дорогие вещи, и я нахожу их возле Источника, но такую красоту редко приходится видеть. Думаю, это сотворили дверги, рукам смертных мастеров столь тонкая работа недоступна.

Асы тоже так подумали.

– О, Фрейя с обновкой! – воскликнула Фригг, когда мы вечером сели за стол в Чертоге Радости. – Была у двергов?

Я не сразу поняла, что она имеет в виду, но увидела, как захихикали богини.

– Нет, нашла возле Источника. Но, может быть, тот, кто послал мне эту вещь, заказывал ее у двергов.

Она только покачала головой. С тех пор как я поселилась в Асгарде и вошла в число асов, Фригг стала получать по большей части ткани и пряжу, а драгоценности достаются мне.

Этим дело не кончилось. Через какое‑то время я получила другой браслет – его принес мне Ульв Черный, когда вечером прибежал из Мидгарда. Положил у ног и исчез. Браслет был еще лучше первого: широкий, узорный, а на застежке маленький золотой лев с гранатовыми глазами – как живой! В Чертоге Радости у всех богинь и даже кое у кого из богов глаза на лоб полезли от зависти. Думаю, любая из них сама за такое переспала бы с парочкой двергов.

– Кто же дарит тебе такие подарки? – прищурился Тюр.

– Я не знаю! Может быть, Один, ты знаешь?

– Да, – он кивнул. – У тебя завелся преданный почитатель, и он мне известен. Я уже какое‑то время приглядываю за ним. Из него может выйти толк.

– Кто же это? – заговорили за столом. – Расскажи скорей!

– Его имя Од, он сын Торстейна, конунга гаутов. Еще совсем молод, но показал себя отважным и удачливым воином. Вот эти браслеты – из его военной добычи.

– Тебя ведь он тоже не обидел подношениями? – спросила я, стараясь не показать, как довольна, что меня почитает такой доблестный молодой воин.

– Конечно. Я получил от него немало быков, баранов и пленников. А украшения он приберегает для тебя, мне ведь они не нужны. Он чтит меня, как полагается, но тебя любит больше. Впрочем, я не в обиде! – Один многозначительно двинул бровью, давая понять, что известного рода любовь земных мужчин ему не нужна.

Я засмеялась, но имя юного героя запомнила. К тому же два браслета дивной красоты не давали мне его забыть – я носила их постоянно и все любовалась тонкой работой и блеском чистого золота.