Свинцовый бриз

– И среди людей есть волки, которые пожирают слабых, тех, кто отбился от стаи. Вы вот отбились от стаи, незаконное производство наладили, доходы свои скрываете. Воры это знают. Знают, что вы не обратитесь в милицию, потому что рыльце в пушку. Знают, стригут с вас шерсть, – невесело усмехнулся Игнат.

– Но я же обратился в милицию. – Квитко настороженно посмотрел на него.

– Очень хорошо. Сейчас напишете заявление, и мы сразу же примем меры.

– А без заявления никак нельзя?

– Без заявления мы не сможем возбудить уголовное дело. Не сможем привлечь к ответственности ваших обидчиков.

– А с заявлением?

– С заявлением привлечем их обязательно. В этом вы можете не сомневаться.

Четвертый год пошел, как Игнат возглавил поселковое отделение. Тяжело пришлось, но распоясавшуюся банду Баштана он в стойло все‑таки загнал. Уголовники по‑прежнему крышуют местный бизнес, но только тех, кто добровольно отказался от защиты закона, таких как гражданин Квитко. Открывают подпольно‑кустарные производства, думают, умнее всех, а нет, подъезжает братва и ставит перед выбором – или платить, или дом сгорит, и это в лучшем случае. Квитко выбрал первое, но, видимо, баштановские урки так пережали пружину, что несчастный решился на отчаянный шаг. И правильно, кстати сказать, сделал.

– Ну так всех же не привлечете, – вздохнул потерпевший.

– Скажу прямо, вашу безопасность я гарантировать не смогу. – Игнат посмотрел ему в глаза. – Но сделаю все, что в моих силах, все, что возможно, чтобы ее обеспечить. Это я вам гарантирую!

– Все, что возможно… – Квитко с разочарованным видом поскреб затылок.

– Поймите, Роман Павлович, ваша судьба в ваших руках. Только от вас зависит, сможем ли мы противостоять уголовному беспределу. Вы пишите заявление, мы сажаем вымогателя. За вами напишет кто‑то другой, мы посадим его сообщника. Третий напишет, четвертый… А на пятом все и закончится. Сажать будет некого.

– И много уже таких заявлений написали?

– По вашему случаю вы третий.

– Двоих уже посадили?

– Троих. Двоих по первому делу, одного по второму. – Игнат говорил уверенно, голос его звучал твердо. Потому что говорил он правду.

Увы, но местные предприниматели не особо полагались на защиту закона, предпочитая оставаться в тени под «крышей» двуногих волков. Но иногда люди прозревали, за последний год поступило целых четыре заявления, по всем возбудили уголовные дела, правда, до суда довели только половину. Два предпринимателя забрали свои заявления, один сразу, другой через месяц, но бандитов по этим делам задерживали, профилактику, можно сказать, проводили. Теневой бизнес уже почувствовал силу государства, именно поэтому Квитко сейчас здесь.

– Ну, я не знаю.

– И никто из заявителей не пострадал. Все живы, здоровы.

Одному предпринимателю, правда, сломали челюсть, у другого изнасиловали жену, третьему сожгли машину. Но ведь все остались живы, так что Игнат не особо кривил душой. Тем более что поджигателя вычислили, привлекли к ответственности. Досталось и насильнику, арестовали и отправили по этапу.

– Ну, я слышал, что было что‑то, – мялся Квитко.

– Никто не заставляет вас писать заявление, – пожал плечами Игнат. – Не хотите – не надо. Идите домой, регистрируйте предприятие и работайте дальше. И уголовникам платить будете, и государству.

– И государству? – задумался потерпевший.

– Ну вы же не думаете, что и дальше будете работать так же незаконно?

– Так нас же закрывать собираются. – Квитко озадаченно поскреб за ухом.

– А это не наши заботы.

– А если убьют?

– Тогда и приходите.

– Ну и шуточки у вас!

– С законом не шутят, гражданин Квитко!

Игнат не угрожал, но, сурово глядя на потерпевшего, строго предупреждал. Перед законом все равны, во всяком случае, Игнат сделает все от него зависящее, чтобы в поселке Морячок эта истина работала.

 

* * *

 

Вечер, солнце зашло, забрав в собой полуденный зной, а морской бриз принес легкую прохладу. В это время в кафе «Афродита» веселье в самом разгаре. Все столики заняты, официантки сбиваются с ног, на сцене музыканты, на мангале – шашлыки.

Хорошее кафе, свободные места здесь бывают только днем, да и то не всегда. Название незатейливое, если не знать, почему оно так называется. Игнат, было дело, чуть не поперхнулся, узнав, что Евгения Максимовна назвала кафе в честь его жены и своей дочери, которую уподобила древнегреческой богине любви и красоты.

Евгения Максимовна еще та штучка, сорок с капелькой лет, а энергии в ней столько, ни одному молодому не угнаться. Представился шанс открыть кафе на берегу моря, схватилась за него не раздумывая, и вот уже второй год «Афродита» – чуть ли не гордость поселка. Игнат здесь желанный гость. Даже если он один, без жены, свободный столик для него всегда найдется. Евгения Максимовна, конечно, спросит, почему он без Лены, но только взглядом. Действительно, зачем спрашивать вслух, когда и так ясно, что с посторонней женщиной зять сюда прийти не мог? Нет у него никого на стороне, а если вдруг, то есть в поселке и другие места для интимных свиданий.

А сейчас Евгения Максимовна ни о чем не спрашивала, ни взглядом, ни словом. Не успела она еще узнать о его внезапном появлении, а Игнат уже собрался уходить… с добычей, в которую еще только предстояло вгрызться зубами.

Алик Тюльпан и Миша Клеш отдыхали в обществе двух девушек. Классическая пара: смазливая блондинка и ее некрасивая подруга. Тюльпан обхаживал красотку, смотрел только на нее, ничего не замечая вокруг, а Клеш кривил губы, пренебрежительно поглядывая на толстуху. И курил он, гоняя сигарету из одного уголка рта к другому. Но и взгляд его также блуждал из стороны в сторону, нет‑нет да останавливаясь то на блондинке, то на ее подруге. Капитана Жукова Клеш заметил раньше, чем его дружок, но лишь слегка насторожился, даже поджилки не напряг, чтобы бежать. Мало того, раскинув руки, развалился в кресле. Лоб у него узкий, что, конечно же, сказывалось на широте мышления. Простейший ум, примитивные потребности, первобытные, но очень опасные инстинкты. Сегодня у него на повестке нажраться, спариться‑случиться, а если с бабой не сложится, то хотя бы подраться. А если вдруг менты нагрянут, или бежать, или отбиваться. А времена нынче недобрые, раньше братва чуть что за нож хваталась, а сейчас у многих «волыны». Особенно у таких «быков», как Тюльпан и Клеш.

– А‑а, начальник! – скривился уголовник.

– Мороз‑воевода дозором? – хмыкнул Тюльпан, оторвав наконец взгляд от своей блондинки.