Свист на горе

Бабой она оказалась интересной. Потому что в метре с кепкой и больших детских глазах пряталась банда провинциальных гопников. Кристина ездила на старенькой «бэхе», не чуралась острого словца и в любой непонятной ситуации была готова дать леща. Одного такого я даже получил. И сразу ее зауважал. Но при этом даже не захотел. Так обычно и рождаются крепкие рабочие отношения.

Но до того мы немного покатались с Женей на ее машине, слушая хиты нулевых, и общаясь на нейтральные темы. А потом девушка заехала в какие‑то дебри у парка Макса Ашмана, приглушила музыку и сказала:

– Вынимай его, давай.

– Что вынимать?

– Писюн свой вынимай.

Я растерялся. Причем не столько от самой ситуации, сколько от слова «писюн». Оно казалось каким‑то принижением моего достоинства. У меня хороший пенис, полноценный и взрослый. Здоровый мужицкий хер. Но теперь мне не очень хотелось его демонстрировать. Писюном его последний раз называла мама. Я на секунду вспомнил о ней.

От воспоминаний о детстве меня отвлекла Женя, запустившая руку мне в ширинку. Как назло, из‑за жары я не надел под штаны белье, и девушка сразу получила что хотела.

– Стой‑стой‑стой, – заговорил я, взяв ее за волосы.

– Расслабься, ты ничего не должен, я просто люблю сосать, – остановившись над моим торчащим из штанов членом, ответила Женя.

– А у тебя часто бывает такое? – Спросил я первое, что пришло в голову.

– Ну так, иногда… – Рука моей собеседницы скользнула куда‑то вниз, и через мгновение сидение перешло почти в горизонтальное положение. Я перешел в него же.

В какой‑то момент Женя попросила взять за волосы посильнее и буквально трахать ее в рот.

Первое время было немного дискомфортно, но потом я втянулся. И даже рвотные звуки никого из нас не смущали. Я просто вталкивал свой хер как можно глубже, пока девушка дрочила себе одной рукой и поддерживала равновесие другой.

Окончил, не вынимая. Женя сглотнула основную часть, а остатки аккуратно выпустила мне на головку. Оттуда маленьким ручейком сперма побежала к основанию, щекоча мой обмякающий член. Когда капля почти достигла лобка, девушка вновь заглотнула пенис и вылизала его дочиста. При этом она не переставала дрочить и, даже когда кончала, не выпустила хер изо рта.

Я же только молился, чтобы она его не перекусила. И, кажется, молитвы были услышаны.

– А ты ничего такой, вкусненький, – сказала девушка, возвращаясь в привычную для водителя позу. – Подай мою сумочку.

Я подал ей сумочку с заднего сидения и продолжал молчать, пока хозяйка автомобиля достала пакет с соком и стала, причмокивая, сосать из соломинки сладкий нектар.

– Так куда тебе?

– Знаешь, где «Семья» на Дзержинского.

ГЛАВА 5

– Тупая корова! – Думал я, смотря на то, как толстые короткие пальцы, увешанные безвкусными побрякушками, с трудом попадали по клавишам терминала.

Даже для меня было весьма удивительно увидеть пьяного человека в девять утра понедельника. Разве что это не остаточное с воскресенья. Интересно, это она уже или еще? Впрочем, какая разница – лишь бы все оплатила и валила из моего магазина.

– У вас терминал сломан! – Начала орать девушка своим звонким, похожим на поросячий визг, голосом.

– Девушка, попробуйте еще раз… – Пытаясь сохранить спокойствие, ответил я и нажал на кассе «повтор».

Она попробовала еще раз. И снова промазала своими сардельками мимо кнопок, после чего разразилась на все помещение:

– СДЕЛАЙТЕ ЧТО‑НИБУДЬ! ОН СЛОМАЛСЯ! СЛОМАЛСЯ!

– Ух, сука, я тебе сейчас сделаю… – Молниеносно пронеслась в моей голове мысль. Я начал рефлекторно искать что‑нибудь, чтобы вмазать ей по красной от постоянного пьянства и дешевых румян морде.

Совладав с желанием ударить девушку прямо промеж плывущих зеленых глаз; а также, пытаясь игнорировать непрекращающийся визг, я достал ее карту из терминала и приложил к нему. Доля секунды, «пилик», и магия прогресса перенесла деньги из одного банка в другой. А заодно заткнула эту пьяную дуру.

Взяв свой коньяк и сок, она бросила на меня потерянный взгляд, в котором крылась не то благодарность, не то презрение; после чего наконец покинула магазин. Я остался в тихой компании своих бутылочек и бумажечек.

Так начиналась вторая неделя моей работы. Но в остальном все было нормально. Невысокая плотность покупателей, мизерные суммы чеков и короткие бессмысленные разговоры, чтобы показать, что нам не плевать на наших посетителей. Не плевать, если они становятся нашими покупателями. В остальных случаях катитесь к черту, но возвращайтесь с деньгами.

Вот тогда можете рассказать, как хорошо вы съездили с мужем в Египет на той неделе. Или о том, как там ваша умирающая кошка. (Ей‑богу, дайте ей уже спокойно уйти, не продлевайте ее мучения. Она поэтому и грызет свои раны, чтобы они не заросли и убили ее наконец).

Еще можно рассказать о своих дальних родственниках из Житомира и той поездке в Одессу тысячу лет назад, когда и трава зеленее и вино лучше. Не забывайте и про дядю Ваню с его любимой шуткой про хер до пола. А ведь дядя Ваня – безногий ветеран Афганистана.

Короче, расскажите, что угодно – только купите у нас что‑нибудь. Я работаю на проценте.

Прошло несколько часов. И только я поймал момент, чтобы немного попортить бумагу своей писаниной, как утренняя гостья явилась снова.

Выглядела она все также безвкусно и тяжело. Только в это визит девушка обезобразила лицо тонной косметики. А также ее дыхание стало резче минимум на один дешевый коньяк.

– Еще один? – Спросил я, приближаясь к стойке с маленькими бутылочками.

– Да, и… – Ее голос притих.

– Что?

Девушка попробовала извиниться за свою истерику. Выглядело все это жалко и нелепо. Особенно, когда она достала из маленькой сумочки с большой надписью: «Гучи» коробку конфет, положила на стол и подвинула ко мне.

– Разве «гуччи» не с двумя «ч»? – Первым делом промелькнуло у меня в голове. Следующей мыслью была «откуда я это знаю?», а вслед за ней вспомнил, что видел похожую сумку наутро после пьянки у Гоги.

– Не стоит извинений… Понедельник все‑таки день тяжелый, – ответил я, отодвигая конфеты обратно.

Коробка снова вернулась на мою половину стойки.

– Нет, возьмите‑возьмите, Вы правда очень помогли.