Таежное смятение чувств. II. Возвращение
– На четвереньки! Быстро! – приказал старик. – В конец полки у двери. Голову к переборке!
Ни на мгновение не задумавшись, бабенка послушно приняла указанную ей позу. Дедок неспешно и деловито принялся подготавливать Аллу, развел шире женские ноги, надавил рукой на поясницу, почти уложил бабенку грудью на полку при практически вертикально задравшемся крупе. Ее донельзя возбужденное и сильно пропотевшее тело мелко‑мелко подрагивало.
– Сейчас, краса моя, я тебе еще чего покажу! – навис старикан над покорно ожидающей его бабенкой.
Переместившись на полке, Дашка, нисколько не таясь, глазела на них, но им было совершенно и абсолютно не до нее.
– Ой! Ой! Ой! – заверещала Алла и, пытаясь высвободиться, завертела всем своим бесстыже обнаженным задом.
Не обращая внимания на отчаянные писки покорной его воле жертвы, дедок не унимался. Дашка не могла понять, откуда у него бралось столько сил. Он намотал женские волосы себе на руку, притянул голову Аллы к себе так, что их губы смогли соприкоснуться в страстном поцелуе. Свободной рукой дедок лапал возбуждающе свисающие книзу женские груди.
– Ох! Хорошо! – почувствовала вновь женушка Юрка в себе возрастающее и всепоглощающее возбуждение. – Давай! Еще! Дери меня, как самую последнюю суку!
– Любишь, когда тебя по‑собачьи?! – наддавал дедок.
– Люблю! Да! – выдохнула Алла. – Сволочь! Дрянь! Скотина! Ты мне всю жизнь переломал! Ненавижу тебя! Как я буду потом со своим сосунком жить без тебя? – давилась она слезами и соплями, глядела на дедка горящими глазами.
В ее сознании все перемешалось. Она давно позабыла о том, что у нее опасные дни, о том, что ей следует принять все меры для предохранения от нежелательной беременности. Ей просто хотелось, чтобы чувственная феерия никогда не заканчивалась бы.
Она заполучила то, о чем мечталось ей весь день, и была счастлива. Наконец‑то, сбылись все ее потаенные мечты о том, чтобы хотя бы разок переспать с настоящим мужиком.
– Да!! – выкрикнула Алла.
По ее телу гуляли кругами судороги, ягодицы мелко подрагивали, спина гнулась дугой. Ей было до самых слез хорошо, она впервые в жизни заполучила мощнейший оргазм.
На Дашиных губах застыла издевательская ухмылка. На ее глазах молодая красавица тупо скрестилась с уродливым стариканом, смешала чистую племенную породу со скверной породой злого и дрянного человека. И все из‑за похоти. Похоть не спрашивает, кто и из какого рода, она разрушает все классовые преграды…
– Все, спать! – рухнула Алла, не одеваясь, на койку.
Оглянувшись, встретившись с Дашкиным взглядом, дед, кряхтя, полез на свою полку. День для него задался. Еще одна глупышка повелась, попалась на его ловкую удочку. Еще один муженек примерил на себя густые и ветвистые рога…
На следующий день Алла была сильно подавлена, никому она не смотрела в глаза. Женщина боялась, что их попутчица сдаст ее мужу, широко раскроет Юрку глаза на глубоко развращенную сущность его любимой красавицы жены.
Но Дашке все это было совершенно ни к чему. У нее у самой имелось в жизни и не такое, чего тут других‑то обсуждать…
Глава 3. На даче
Пока Дашенька во всех цветах и красках расписывала перед Борисом свои приключения в поезде, Зимин подкладывал в печку дровишки и помешивал кочергой алеющие угли.
Просторная банька стояла чуть поодаль от дома, в глубине обширного участка. Кроме предбанника, имелись отделения, где мылись и где парились. По мнению Бориса, все было тут устроено по уму и с любовью к жизни. Постарались хозяева…
– Не смотри на меня! – скинула с себя кофту и платье, чтобы не запачкать одежку в саже, взялась Дашка за ведро и тряпку.
– Ага, сейчас! – отозвался парень и вперил жадный взгляд в полуобнаженную девицу. – Так я тебя и послушался!
Глядя друг на друга, они дружно расхохотались. Они с самого детства и спали вместе в одной постели, и плескались в одной ванне, и мылись под одним соском в общественном душе, и никогда не обращали внимания на некоторые вещи, такие, как принятые в обществе некие условности.
– А ты‑то, Дашка, сильно похорошела! – отметил восхищенно Борис. – Ты стала настоящей женщиной!
Новая Дашка ему нравилась больше. Пропала куда‑то, исчезла былая смущенная девчоночья угловатость, на ее место заступила очаровательная плавность уверенной в себе красавицы.
– Посмотри, на двери типа крючка имеется запор? – облизнула губки и пропела девушка в одном нижнем белье.
– Ты думаешь, – хмыкнул парень, – хозяева нас поймут, если застанут нас за кровосмесительной связью?
Расстегивая застежку на лифчике, Дашка хохотнула:
– Мы с тобой никакая не родня! Ты всего‑навсего лишь родной брат моего отчима! Черт, пока я тебе байки плела про старикашку с огромной кочергой, сама вся возбудилась!
Крепкий крючок на входной двери в баню отыскался и прочно вошел в зацепление с толстым колечком.
– Как я по тебе соскучилась! – прошептала Дашка.
В печке живо потрескивали березовые поленья, а они, крепко обнявшись, лежали на деревянной полке, отдыхали после жаркой схватки двух молодых тел.
Издалека донесся звук автомобильного сигнала, быстро одевшись, Борис отпер дверь, а Дашка схватилась за тряпку.
– Мы никому и ничего не расскажем же, да? – прижала девушка заговорщицки пальчик к своим губкам.
– Конечно, сестричка! – улыбнулся парень в ответ. – Не стоит кому‑то чужому знать про наши небольшие шалости…
– Сгинь с моих глаз! – прыснула Дашка.
Схватив в руку ведро с золой, парень пошел за угол бани, чтобы высыпать содержимое посудины в небольшую бочку. Со временем золу используют в качестве присыпки для растений.
Через часик банька была полностью готова. Савельев и молодой Шатов вынужденно отъехали по неотложным делам, и Борис остался один в окружении трех обалденно прелестных дам.
– Помнится, кто‑то обещал мне как‑то показать свое мастерство банщика! – прищурилась лукаво Виктория Игоревна. – Сказал мне, что так попарит меня, что все косточки мои разомнутся!
