Таежное смятение чувств. II. Возвращение
Поболтав с чрезмерно бдительной бабкой, Дашка зашла к себе, покачала головой, расхохоталась и едко фыркнула:
– Да, это же хорошо, что у нас приличные родственники объявились, а то сидели бы мы сейчас в кутузке с клопами…
– И не говори, кума! – качнула Юдина головой.
Глянув в комнату Бориса, Дашка поморщилась, потерла носик, взмахнула кистью и прямо высказалась:
– Галочка, места у нас много, давай, договоримся, что живешь ты в отдельной комнате. Чую одним местом, что к нам в гости зачастят наши родичи. Всем будет лучше, если мы с самого первого дня станем соблюдать хотя бы некоторые приличия. Спишь ты с ним или не спишь, мне до этого дела особого нет. Но знать об этом нашим родичам, поверь мне, не стоит. В твоих же, Галя, интересах…
Со стороны нечаянной квартирантки возражений не последовало, и они дружно принялись за наведение порядка…
Даша елозила тряпкой в коридоре, когда коротко звякнул звонок. Как будто кто‑то за дверью сильно боялся, что его услышат и откроют ему, хотя он сам этого особо‑то не хочет. Просто звонит для очистки совести в надежде на то, что ему никто не откроет. Бросив тряпку в ведро, обтерла девушка руки об подол широкой юбки, поправила на себе одежду, открыла дверь.
На пороге стояли вызволивший их из заточения майор и девочка с голубыми и радостно раскрывшимися глазками.
– Вы нас извините! – улыбнулся смущенно Кирилл. – Анюта все приставала ко мне, не мог ей отказать!
– Вот и хорошо, что к нам в гости вы пришли! – улыбнулась Дашка приветливо. – Спасибо вам, что вытащили нас! Проходите, сейчас чайник поставим, чайку попьем…
Не в первый раз попавший в квартиру Зиминых, Кирилл сразу прошел в гостиную, усадил дочку на мягкий диван. Его внимание привлекли напольные часы, и он показал на них.
– Вам Боря ничего не рассказывал про часы? – спросил майор у Юдиной, которая усадила маленькую девочку себе на коленки. – Мне мой отец говорил, что они с секретом…
С недавних пор владеющая тайной часов, Галина деликатно сделала вид, что впервые слышит об эдаком чуде.
– Да, я серьезно вам говорю! – загорелись глаза у Кирилла. – Папа говорил, что старший Зимин прятал в них целый клад!
– Не может того быть! – моргнула Юдина озадаченно для полной достоверности. – Как интересно!
– Я как‑то хотел разбить ящик молотком, но отец мне не позволил, сказал, что Борис найдется и сам раскроет тайну часов! Как в повести Анатолия Рыбакова «Кортик». Чтобы привести механизм в действие, не хватает второго ключа.
Стоявшая у дверей, Дашка раскрыла тайну, поведала:
– Второй ключик все время был у Бориса. Мы открыли потайной ящик. Так что, Кирилл Сергеевич, интрига умерла!
– Да‑да, кстати, о Борисе! – усмехнулся Волошин своим мыслям. – Надо полагать, когда к вам прибыл наряд, братишка мой был вместе с вами и покинул квартиру через черный ход!
– Вы и про него знаете? – изумилась Дашка непритворно.
– Да, мы в детстве часто играли в прятки! – улыбнулся Кирилл. – Борька, правда, был еще мал, да и ты ничего не помнишь. А я тебя помню! Ты была у нас жутко смешная! Озорная малявка с длинными косичками и большими бантами. Эти банты тебя всегда и выдавали. Они вечно у тебя торчали из‑за укрытия…
Маленькая девочка постепенно освоилась на коленках у Галины и увлеченно рассказывала Юдиной про свою жизнь…
На кухню, где ужинал Борис, после принятия душа зашла Виктория Игоревна в простеньком халатике, надетом на голое тело, перетянутом на талии узеньким пояском.
– Выпьешь со мной, Зимин? – поставила женщина на стол две рюмки. – Так выпить охота, что везде чешется и не можется!
– Выпью… – не стал парень отказываться.
– Коньяк мы, правда, весь уже выдули, – призналась Вика, – осталась только самогонка от Павла Андреевича!
– Сойдет!
– Зато имеется черный хлеб и селедка!
– Мировая закуска…
Ника и Женька давно отправились спать, а они вдвоем сидели на кухне, понемножку выпивали и закусывали. Вика рассказывала ему про свою жизнь с недавно ушедшим от них Шатовым.
Николая Кузьмича Виктория никогда не любила. Вышла замуж по залету, причем, ребенок был вовсе не от Шатова. И у Николая Кузьмича от первого брака был сын Владимир.
– Вика, скажи‑ка мне, – посмотрел парень внимательно в женские глаза, – зачем ты выходишь за Савельева? Ты же его совсем не любишь! Снова ты будешь с ним мучиться, как и с первым мужем. Зачем оно тебе? Убей меня, но я тебя не пойму…
– Понимаешь ли, Зимин, – вертела женщина в пальцах пустую рюмку, – на одну мою зарплату я двоих детей никак не потяну! А мы все уже привыкли к определенному уровню жизни. А директор завода Савельев хорошо зарабатывает!
Где‑то и соглашаясь с ней, парень попытался предложить ей иной вариант развития предстоящих событий и произнес:
– Ты могла бы жить с ним, не расписываясь! Меньше обязанностей, не надо каждый день с ним ложиться в одну постель. А он все равно бы помогал тебе материально. Другие же живут так и ничего! И не пришлось бы тебе уходить с завода!
– Другие, может, и живут! – вздохнула Вика. – Но нам нельзя так! Тут же начнут писать, что мы ведем аморальный образ жизни, что мы сожительствуем, нарушая и этические, и партийные нормы. Знаешь, сколько у нас найдется недоброжелателей…
Зимин разлил по рюмкам, и Вика медленно выпила, закусила кусочком нарезанной селедки, подцепила вилкой лучок.
– Откуда ты, черт, Зимин, взялся на мою голову? – посмотрела она на парня широко раскрытыми глазами. – Я вижу тебя, и у меня внутри все приходит в движение! Я хочу тебя, и я ничего не могу с собой поделать! Ты действуешь на меня, как наркотик! Ты погубишь меня! – придвинулась Виктория к Борису, обняла его рукой и поцеловала в губы, долго сидела, прикрыв глаза, и думала. – Это очень хорошо, Зимин, что ты с Галкой сошелся! – произнесла она неожиданно. – Это именно то, что нам с тобой нужно для отвода глаз! Никто не должен знать про нас. Пусть все думают, что живешь ты с Галкой, что вполне логично и легко объяснимо!
Борис даже не попытался объяснить себе, откуда Шатовой уже стало известно про него и Юдину. Он просто протянул к женщине руку и нежно погладил ее плечо.
Учащенно задышав, Виктория пристально посмотрела на него, встала, потянулась, прошлась по кухне, потушила свет.
– Сядь на пол! – прошептала она одними губами.
