Трибунал
Голова была интерактивной. Стоило сосредоточить на ней взгляд, как она послушно начинала говорить:
– Всем кораблям, приближающимся к станции «Тсурифа‑6», данный квадрант пространства контролируется силами CXXIII флота, – в рубке дружно заржали, эта шутка никогда не устаревала. – Вам надлежит перейти на парковочную гало‑орбиту вокруг точки Лагранжа L2, затем приготовить экипаж и полётные документы к досмотру. Любая попытка незаконного проникновения гражданских либо военных судов в область транспортных ограничений… – к этой части записи дружный смех уже достиг таких децибел, что слов окончательно стало не разобрать, адмирал продолжал зря шевелить губами под всеобщее веселье.
Даже посланник Чжан утирал навернувшиеся слёзы кулаком, остальные же едва не валялись на палубе в приступе безудержного хохота.
Да уж. Адмирал Таугвальдер мог пытаться приказывать тут кому угодно что угодно, вот только всем в пределах Барьера было доподлинно известно – с тем же успехом ему было позволительно велеть звёздам погаснуть, а галактикам – вращаться в обратном направлении на счёт три. Всем прочим на это было плевать. Нет ничего нелепее начальства, которое можно игнорировать. Вояк и без того на гражданке не любили за пафос и небрежение нормами безопасного кораблевождения, а тут ещё и такая глупость.
Но шутки шутками, а дело – делом. Снова становясь серьёзным и разом приобретая привычный грозный вид, Чжан Фэнань моментально отыскал взглядом мичмана Златовича и попёр ему навстречу, не дожидаясь, пока тот окончательно отсмеётся.
Мичман моментально запнулся и пружинкой вскочил навстречу нанимателю. Остальные тоже послушно притихли. Вспыльчивый нрав посланника Чжана за этот рейс сделался известен команде не понаслышке. Как, впрочем, и его же почти болезненная любовь к субординации.
– Советник Чжан, сорр, ваши инструкции приняты к сведению и исполняются в рамках физических возможностей корабля, сорр!
Но столь дешёвой лести советнику сегодня было недостаточно.
– Прекратить балаган! Молчать! Вы мне ответите, мичман! Как вы смеете! Вы, ничтожный недоучка! Перечить мне! И каждый раз врать мне в глаза!
В ответ мичман лишь выкатил глаза ещё пуще и немедленно продолжил, вытянувшись во фрунт, заходиться:
– Так точно, сорр! То есть, никак нет, сорр! Зафрактованный лихтер‑рудовоз «Тэ шесть сотен три» к выходу на гало‑орбиту, подходу и дальнейшему шлюзованию к станции «Тсурифа‑6» готов! В точности согласно предварительным расчётам, сорр!
Посланник аж крякнул от досады с такой наглости. Но, впрочем, продолжал на полтона ниже.
– А ржёте вы, мичман, выходит, не вместо исполнения своих служебных обязанностей, а непосредственно в рамках оных?
– Разрешите доложить, сорр, посмеяться над вояками есть полезно для эмоционального здоровья экипажа, что снижает вероятность дальнейших инцидентов во время рейса!
Потом скосил выпученный глаз на подуспокоившегося Чжана Фэнаня и добавил для вескости:
– Сорр!
Но посланник и правда уже махнул на него рукой. В буквальном смысле, поднял пухлую ладонь и помановел в его сторону, как бы окончательно списывая бесполезного мичмана со счетов.
– Ладно. Но только попробуйте не уложиться в сроки, я вас всех, болванов, неустойками разорю!
И тут же, пыхтя, направился обратно к себе в каюту. Однако стоило ему покинуть рубку, как в спину ему донеслось то, что другой бы принял за новый взрыв хохота. Но советник Е слишком хорошо знал посланника и готов был поставить свой последний цзяо на то, что Чжан Фэнань предпочтёт не заметить обидного смеха вовсе. Так он понимал своё начальственное положение на этом корабле.
Впрочем, в чём‑то посланник был прав. Не дожидаясь, когда команда вновь насмеётся, Е Хуэй аккуратно взял мичмана Златовича за локоток и отвёл в сторонку, от посторонних ушей подальше.
– Смех смехом, но я же вижу, что мы уже два часа как должны были пройти блокаду. У нас какие‑то проблемы с говорящей головой адмирала?
Златович в ответ ещё раз хохотнул и запанибрата похлопал советника по плечу.
– Ты, мил человек, не боись. Пройдём мы твою блокаду, уж дюжину раз проходили туда‑обратно, что нам сделается?
Советник изо всех сил старался в ответ не поморщиться. Вот как раз этим‑то «три шестёрки» и славились. Была на то бы воля Е Хуэя, он бы держался от этого корыта и его выдающегося экипажа подальше. Рябые латанные‑перелатанные обводы прочного корпуса лихтер‑рудовоза говорили сами за себя, тут не нужно быть большим специалистом в кораблестроительстве, чтобы разглядеть все те передряги, в которых успело побывать за свою недолгую историю это корыто. Но выбор в данном случае был невелик, и приходилось брать что дают.
– Мичман, вы только не обижайтесь, но история ваших взаимоотношений с вояками адмирала Таугвальдера всем известна. И посланнику Чжану проблемы не нужны. Давайте не будем действовать, как вы привыкли. Прошу вас, без ковбойства и резких движений, у нас мирная торговая миссия, лишние проблемы нам не нужны.
– Ха, то‑то ваш набольший так разоряется! Не извольте беспокоиться, сделаем всё в лучшем виде! – и добавил, зачем‑то наклонившись к Е Хуэю и понизив голос почти до заговорщицкого шёпота: – Проблема чисто техническая, кто‑то из навигаторов станции, видать, перепутал транспондеры и теперь шлёт нам какую‑то ахинею, разбираемся, – и добавил уже в полный голос: – Как разберёмся, так и подойдём, нешто я не понимаю!
Советник Е хмуро посмотрел на мичмана Златовича, но лишь махнул рукой, неосознанно повторив жест посланника Чжана.
Этих людей жизнь ничему не учит.
Советник наводил справки. Лихтер‑рудовоз «Тэ шесть сотен три» ещё до всякого мятежа именно из‑за сломанного транспондера сначала чуть не угодил под выхлоп первторанга адмирала Таугвальдера, а потом уже, в самый разгар горячки нештатного возвращения Лидийского крыла из‑за Ворот Танно подставился под импактную шрапнель, прикрывая другой корабль своей массивной тушей, за что в итоге даже получил медальку от квесторов Эру.
Впрочем, если потерявший половину экипажа мичман Златович не сделал из того рейса для себя никаких выводов, на что уж залётным нанимателям рассчитывать.
– Мичман, в моих планах не значилось читать вам нотации, но пожалуйста, не спешите, лучше перестрахуйтесь лишний раз и довезите нас до цели без приключений.
С этими словами советник Е покинул рубку.
Ну хотя бы ему вослед никто внутри не стал ржать.
Этот рейс как нарочно не складывался.
