Триста миллионов спартанцев

– Почему? – удивился Дмитрий.

– Потому, что у зла слишком уж много степеней.

– Бесконечно много, – согласился он.

– Да. И не поставишь же ты в один строй диктаторов и тиранов, насильников и убийц, разбойников, мошенников, коррупционеров, просто законченных и сформировавшихся, но не преступающих самые основные человеческие законы, негодяев, и, наконец, людей мелко‑непорядочных? Последних, по идее, следовало бы освободить от такой воинской повинности. Но, в то же время, им ведь и на другой стороне не место – значит, придется их куда‑то отправить?

– Да, пожалуй, ты права. Не хватает чистилища.

– А что, между прочим, означает быть порядочным? – вдруг спросила Рина.

– Я уверен, ты знаешь, – ответил Дмитрий, внимательно посмотрев на нее.

– Почему это ты уверен?

– Ты сама такой человек.

– Ну, нет, это не ответ. Люди слишком часто разбрасываются такими определениями; поэтому, объясни мне: как отличить порядочного человека?

– Что же… – Дмитрий тяжело вздохнул, явно с трудом подбирая слова. – Порядочный человек? Это, в первую очередь, человек справедливый. Справедливость для него – абсолют, высшая ценность; он руководствуется ее принципами, считая ее основной мерой человеческих взаимоотношений в этической сфере – и действительно понимает эти принципы. Во‑вторых, это человек гуманный. Способный на проявления доброты, хотя бы иногда совершающий хоть что‑то сверх справедливости. И, наконец, это человек, ценящий свободу. А поскольку – как уже было сказано – наш герой справедлив, то осознание ценности свободы неизбежно приводит его к уважительному отношению к свободе других людей.

– Понятно, но все равно никуда не годится, – Рина покачала головой. – Поскольку справедливые люди бывают порой несправедливы – как и наоборот; и, если человек в течение жизни совершал проступки, если он совершал преступления – но, при этом, в общем и целом, он был порядочным, справедливым, гуманным – он все‑таки хорош или нет? И, если да, то где эта граница между «в общем и целом порядочными» и «в общем и целом непорядочными»?

– Можно взвешивать на весах дела добрые и злые, – подсказала Наташа.

– Да, как в мифологии древних египтян, – заметил Артур. – Только у них в результате человек отправлялся в рай или в ад, а у нас – на одну и ту же войну, но в разные окопы… к слову, сомнительная выгода от того, чтобы быть порядочным – учитывая предполагаемое соотношение сил.

– У меня есть идея, – сказал Дмитрий, немного подумав. – Посмотрите. Разница между плохим человеком и человеком, совершившим плохой поступок, сродни разнице между человеком нечистоплотным и человеком грязным. К примеру, человек может быть грязным просто потому, что за минуту до вашей встречи он был недостаточно внимателен, поскользнулся и упал в сточную канаву. Или же был настолько занят в последние дни, что не имел ни времени, ни возможности помыться. Но суть в том, что, если он чистоплотен, то для него не органично быть грязным; он стремится сохранять чистоту, следуя некой внутренней установке, побуждаемый к этому определенными личностными качествами. Ему некомфортно быть грязным, он обращает внимание на это, он видит в этом проблему, он хочет поскорее отмыться. А если он, напротив, нечистоплотен, то, будучи грязным, он не видит в этом ничего дурного и зачастую даже не замечает этого, поскольку это состояние не доставляет ему никакого неудобства; или же он ощущает неудобство, но что‑то другое для него важнее, чем оставаться чистым; или он просто‑напросто халатно относится к вопросам собственной чистоты. Понимаете? Для нечистоплотного не органично быть чистым. Однако, и это не означает, что никто и никогда не видел его таким.

– Таким образом, – усмехнувшись, подвела итог Рина, – для хороших органично быть хорошими, для плохих органично быть плохими?

– Да, как‑то так, – кивнул Дмитрий. – Понимаю, что звучит банально; ну, а кто сказал, что это непременно должно быть сложно?

– Теперь мы можем сменить тему? – робко поинтересовалась Наташа, вопросительно посмотрев сперва на мужа, затем – на Дмитрия.

– Теперь просто обязаны, – ответил жене Антон. – Уже поздно, заведение скоро закроется и мы разойдемся в разные стороны – а кучу времени мы потратили на дурацкие разговоры, от которых портится аппетит.

– Зато выяснили, чем чистюли отличаются от грязнуль, – без энтузиазма проговорила Рина.

– Думаю, я смог бы без этого жить, – заметил Артур.

И Дмитрий, который и так уже чувствовал себя не лучшим образом из‑за того, что замучил их своими разговорами, не ответил ничего. Вместо этого, выдержав небольшую паузу, он спросил, обращаясь ко всем:

– У кого‑нибудь есть тост?

– У меня, – тут же откликнулась Рина.

Она встала из‑за стола – и они подняли свои бокалы, готовые слушать.

– Дмитрий как‑то сказал мне, – Рина говорила неторопливо, с паузами, – что ваша дружба проверена огромным количеством времени; но, даже если бы он знал вас всего несколько дней, то и тогда был бы совершенно уверен в вас – даже больше, чем в себе самом. Я среди вас человек новый, но, честное слово, мне с первого взгляда стало понятно, что он имел в виду – хоть я и ни за что не смогла бы этого объяснить; я просто почувствовала это. Надеюсь, и я тоже смогу разделить с вами – пусть не такое большое, но какое‑то количество времени.

– Ура, – улыбнувшись, ответил ей за всех Артур. – Мы очень рады знакомству, Рина.

– И я рада, – сказала девушка, посмотрев на Дмитрия – который в этот самый момент взял ее за руку.

– За знакомство, – закончил он за нее тост.

– За знакомство! – хором откликнулись все.

Зазвенели бокалы.

 

 

***

 

Был уже поздний вечер, когда они, расплатившись по счету, вышли из кафе на заснеженную улицу – и там, немного пьяные, немного замерзшие после тепла, слегка навеселе от выпивки и от приближающегося праздника, обнимались, счастливые, желали друг другу всего самого лучшего и договаривались о встречах в новом году – пока, наконец, сказав друг другу последние слова, не разошлись в разные стороны. Дмитрий и Рина побрели по боковой улочке к парку Эспланады, остальные – в район Камппи, в ночной поход по барам.

– У тебя приятные друзья, – сказала ему Рина, когда они остались вдвоем.

– Я рад, что они понравились тебе.

– Так… что же ты хотел мне сказать?