Триста миллионов спартанцев

Дмитрий не сразу же понял, о чем она; затем удивленно посмотрел на нее – он никак не ожидал, что по прошествии нескольких часов она вспомнит тот момент перед началом их длинного, странного разговора о войне, истории и этике. Наконец, испытывая сильные угрызения совести, ответил:

– Прости; я уже не помню.

Она не настаивала.

Они вышли к парку Эспланады и медленным, прогулочным шагом спускались вниз, к Рыночной площади; стояла все та же чудесная погода. Они шли, держась за руки, и время от времени Дмитрий украдкой поглядывал на нее – и почему‑то она не казалась ему ни мрачной, ни счастливой, ни веселой, ни усталой, ни безразличной; она была никакой. Кажется, впервые он видел, как человек может совершенно ничего не чувствовать, и, в то же время, каким‑то непостижимым образом не выглядеть при этом и безразличным, не демонстрировать и тени апатии.

– Пойдем уже в отель? – спросила его Рина.

– Пожалуй, – согласился он. – Завтра в обратную дорогу.

Через несколько минут они миновали Рыночную площадь и по ближайшему мосту, соединяющему ее с Катаянокка, перебрались на остров; идти оставалось совсем немного.

– Хочешь, прогуляемся здесь? – спросил Дмитрий. – Можем обойти вокруг и вернуться на это же место – а после пойдем спать.

– Нет, я уже устала, – Рина покачала головой.

Когда они подошли к отелю, он мягко придержал ее за руку; взял другую ее руку в свою, внимательно посмотрел в глаза.

– Спасибо, – искренне сказал он.

– За что? – так же искренне удивилась Рина.

– За поездку; мне было очень хорошо.

– Мне тоже, – она пожала плечами.

Он поймал себя на мысли, что в этот момент и ее голос был в точности таким же, как она сама – не безжизненным, и, в то же самое время, не выражавшим абсолютно ничего.

 

 

***

 

На следующее утро, наскоро позавтракав в отеле, они двинулись в обратный путь. С погодой им везло по‑прежнему – день снова выдался замечательный, снег ненадолго перестал; было солнечно, морозно и ясно.

Пока Дмитрий вел машину, Рина спала сзади.

В два часа пополудни они пообедали в придорожном кафе, в три – пересекли границу, а еще через полчаса, когда начало смеркаться, притормозили на обочине и Рина пересела за руль.

– Будь осторожней, дорога скользкая, – предупредил он.

– Может, и ты поспишь? – спросила Рина.

– Мне не хочется.

Он сел рядом, пристегнулся – и они снова тронулись в путь. Движение было довольно плотным, дорога действительно была очень скользкой, и вскоре уже совсем стемнело. Девушка аккуратно вела автомобиль, Дмитрий без интереса разглядывал однообразный и мрачный зимний лес за окном и время от времени украдкой поглядывал на нее, на ее греческий профиль, то полусумрачный и мягкий в темноте северной ночи, то резкий и темный на фоне яркого света фар встречных автомашин.

Так прошло несколько часов; все это время они почти не разговаривали друг с другом, и Дмитрий понемногу начал засыпать; но где‑то впереди уже светился огнями большой город, и он спросил:

– Хочешь, я сменю тебя?

Рина, с сомнением посмотрев на него, покачала головой.

– Лучше уж поспи, – ответила она. – Через час мы будем дома.

Он прислонился головой к прохладному стеклу, устроился поудобнее – настолько, насколько это было возможно, – и задремал. Время от времени, сквозь полудрему он чувствовал, как их немного заносило, когда Рина обгоняла очередного тихохода.

И было странное ощущение, что с каждым разом их заносит все сильнее и сильнее. Он подивился этому в своем полусне, он хотел что‑то спросить у нее – но никак не мог стряхнуть с себя это сонное оцепенение.

Последний поворот показался ему особенно резким, его бросило куда‑то вперед и в сторону – но, вместо того, чтобы проснуться от этого, он в то же мгновение провалился в глубокий, крепкий сон.

 

 

***

 

– Удивительное дело. За двадцать лет работы мне нечасто приходилось видеть такое – внезапная сердечная смерть на фоне отсутствия каких‑либо патологий. Иными словами, сердце здорового, молодого мужчины просто остановилось.

– И это естественная смерть?

– Да; такое крайне редко случается, но, к сожалению, это происходит. Можно сообщить родным.

– Вряд ли это стало бы для них большим утешением – но у него нет родных. Когда это случилось, с ним была девушка, они не женаты. Я сообщу ей.

 

 

***

 

– Что это за место, где я?

– Везде.

– Везде?

– Это странно, но нет другого ответа. Я просто всегда здесь.

– А как здесь оказался я?

– Умер.

– Я умер?

– Да, умер.

– Но кто ты?

– Ты теперь уже знаешь, кто я.

– Что… со мной случилось, я разбился?

– Нет, не разбился. В дороге ты был не один, а здесь – один.