Твоя игра. Начало
«Нет, не могу», – шепчет. Переворачивается обратно на спину и, разомкнув веки, опять смотрит в потолок. Моргает. Видит себя лежащей на кровати. Словно в потолке установлено зеркало. Как будто оно всегда там было, но почему‑то Оля его никогда раньше не замечала. Отражение улыбается. Оля улыбается в ответ. Их улыбки – копии: добрые, приветливые, искренние. Красивая улыбка. Отражение откидывает одеяло и встаёт на кровати, не отрывая глаз от Оли. Оля продолжает лежать. Отражение приближается к ней, словно медленно падает. Оля спокойно лежит и ждёт. Так ей кажется. Ей кажется, что она спокойна. Падающее отражение останавливается в нескольких сантиметрах от лица Оли. Тихо. Тиканья часов не слышно. Оля не моргая смотрит на своё отражение, двигающееся и левитирующее само по себе. Раздаётся тихий, но очень приятный шёпот: «Думаешь, это сон?»
Оля улыбается всё той же улыбкой.
«Конечно, что же ещё?»
Тик‑так, тик‑так. Шесть секунд. Тиканье прекращается.
Отражение вновь говорит мягким убаюкивающим голосом: «Если не сможешь проснуться через шесть секунд, я тебя убью».
Улыбка отражения становится шире, зубы желтеют, окрашиваются кровью и заостряются, во рту извивается жирный длинный язык. И внезапно отражение становится таким же, как и было – Олей. Тик‑так. Шесть. Звук тиканья как будто становится громче. Тик‑так. Пять. Улыбка Оли исчезает. Она не может пошевелиться и отвести или закрыть глаза. Тик‑так. Четыре. А открыты ли её глаза? Мнимое спокойствие испаряется, словно кто‑то стянул его с неё, как накидку. Она чувствует страх. Тик‑так. Три. Кажется, тиканье учащается. Тук. Один удар сердца. Перехватывает дыхание. Тук. Два удара сердца. Отражение бросается к ней, раскрывая свою пасть. Тук. Три удара…
Оля с криком просыпается, но не может оторвать голову от подушки. Всё её тело сковано – не пошевелиться, хотя ничего её не удерживает. Как будто укол над правой грудью, а в мыслях эхом её собственный голос: «Защищай свой разум…»
И теперь она снова может двигаться.
Солнце уже довольно высоко, тепло. Свет пробивается сквозь задёрнутые шторы, создавая мягкий полумрак. Часы на стене напротив кровати мерно и монотонно тикают. Стрелки показывают десять.
Сердце Оли наконец немного успокоилось, и теперь она может расслабить напрягшиеся после кошмара мышцы. Она не спешит вставать. Странное чувство не отпускает её. Несмотря на разлитое вокруг тепло, она ещё больше натягивает на себя одеяло. Стараясь успокоиться, шёпотом произносит: «Ещё минут пять».
Однако не проходит и минуты, как мысли и тишина, давящая почти физически, делают своё дело, и она говорит в полный голос: «Нет, так нельзя. Пора вставать».
Откинув одеяло, вскакивает. Пытаясь взбодриться, потягивается, распахивает шторы и улыбается. На пару секунд это действует успокаивающе, а потом – жар и жжение над правой грудью.
Улыбка Оли исчезает. Стараясь держать себя в руках, она идёт в ванную, по пути ловя себя на мысли, что старается не смотреть в зеркала и вообще на отражающие предметы. Лишь только взгляд её падает на экран телевизора или на зеркало в прихожей, она сразу отводит его. Это страх… Она проходит мимо телевизора (он стоит на комоде напротив кровати), мимо тумбочки с небольшим зеркальцем на ней, через дверной проём в коридор. Сразу у входа в спальню, слева, большое зеркало на стене, окутанное мраком. Она отворачивается, чтобы даже краем глаза его не видеть. Потом останавливается, смотрит как будто на куртку на настенной вешалке, но не замечает её. Её пробирает нервный смех.
«Да что ж это такое? – мысленно спрашивает она себя. – Чего я боюсь?..»
Тут она понимает, что идёт в ванную, где неминуемо придётся смотреться в зеркало!
Она усмехается и, как бы в доказательство самой себе, что ничего страшного нет и быть не может, поворачивается (всё‑таки чувствуя тревогу) и глядит прямо в зеркало. На какое‑то мгновение её охватывает ужас.
«Просто моё воображение, – успокаивает она себя и, вспомнив ночной кошмар, думает: – Какой жуткий сон был…»
Снова жжение над правой грудью, а потом мысль: был ли это просто сон?..
Когда‑то она прочитала, что сны – это другие реальности, которые могут пересекаться с той, где человек находится в данный момент. А восприимчивость к той или иной реальности зависит от чувствительности тонкого тела и от уровня развития энергетических центров – чакр, в частности чакры аджна, то есть третьего глаза, если говорить проще. В теории Оля знала это, однако впервые испытала. Если, конечно, это действительно то, о чём она подумала. Однако такое «испытание» ей очень не нравилось. Сейчас, у зеркала, она была охвачена непонятной тревогой, хотя логика говорила ей, что ничего страшного нет и быть не может. Зеркало, в которое она смотрится каждый день, отражение, или отражённый свет, падающий на сетчатку глаза. Всё остальное… просто воображение.
Оля попыталась улыбнуться, пристально разглядывая себя. Привлекательная стройная девушка, со светлыми, немного волнистыми волосами средней длины, тонкая белая шея. Красивая улыбка и умные, добрые глаза. Цвет их сейчас, при выключенном свете, не разобрать, но она знает: они карие. Может, не такие уж и добрые?.. Оля слегка покачала головой. Последняя мысль вытолкнула её из успокоения, в которое она на несколько мгновений погрузилась, улыбнувшись и сказав себе несколько комплиментов.
«Так, ладно, надо идти в ванную», – произносит довольно громко. Звук её голоса мелодичный, совсем не зловещий, как ей показалось относительно собственного шёпота.
Она отвернулась от зеркала и поймала себя на том, что взгляд отвела не сразу. До максимального угла обзора, пока не заболели глазные мышцы, следила за отражением – сначала прямо, потом периферийно. То ли ожидала (боялась), что отражение будет двигаться иначе, то ли, напротив, надеялась на это (любопытство брало своё), но такое собственное поведение вызвало у неё нервную улыбку. «Да уж, нервы не железные», – подумала.
Ванна всего в нескольких шагах от неё – первая дверь налево. Но, пока она делает эти шаги, ей кажется, что ещё одна она бесшумно идёт или же плывёт по воздуху сзади.
Сейчас утро; обычно роль кошмаров отводят ночи. Может, будь здесь больше света, ей было бы не так… страшно? Да, наверное, это самое подходящее слово.
Подойдя к двери в кладовку в конце коридора, повернула налево. Прямо – кухня, дверь туда закрыта, отчего и стоит этот серый полумрак, давящий на сознание, ломая его (особенно после ночного кошмара), пробуждая древний животный страх перед неизвестностью, перед необъяснимым, перед сверхъестественным. Она поняла это, как только захлопнула дверь в ванную – быстро и шумно, предварительно инстинктивно нажав на выключатель на стене напротив, словно пытаясь защититься светом и укрыться от кого‑то или чего‑то.
Невозможно успокоиться. Тысячи мыслей проносятся, опровергая возможность происходящего здесь и сейчас, доказывая необоснованность её страхов и тревог, но это не помогает. Глубокий вдох и медленный выдох. Потом ещё раз. И ещё. «Чёрт! Это же детские страхи! Чего я так боюсь?!» Ей стыдно перед собой, и в то же время она злится. На страх и на саму себя. Как она могла так по‑детски испугаться? Да и чего? Сна? Как?!
